— Да и после смерти смотри ты, как всем угодил! — повернулся он к двоюродному правнуку Костэкела. — Какой сторож из деда вышел, а? Никто вроде после него и не умирал…

Новый сосед поднес было стакан к губам да так и замер: что за сторож из покойника? Видно, в этом селе любят пошутить, Петраке купил здесь дом под дачу, будет с семьей наезжать по выходным. Он отхлебнул глоток и чуть не поперхнулся.

— Как вы сказали, сосед?

Единственный наследник Костэкела, Аурел, который и продал домишко деда, усмехнулся:

— Поверье у нас такое: кого хоронят последним, тот подряжается в сторожа на кладбище, бдит над душами усопших. Ну, явится он на тот свет — для начала, как водится, встретят-приветят: «Здоров, новобранец, в нашем полку прибыло!» А потом отчетец с него стребуют: доложи, мил человек, как люди живут-поживают. Земля по-прежнему на трех китах стоит или чем новеньким позабавишь? Тоска зеленая у них там, баде Петря. У нового охранника какая задача? Надо упокойничков на месте удержать, а то разбредутся кто куда и начинают куролесить, по дымоходам шастают да кирпичи на головы скидывают. Дед-то мой мастак поговорить, небось расписал на все лады: славно у нас в Бычьем Глазе, потому и засиделся в живых сотню лет без малого…

— Хе-хе, Костэкел для усопших еще тот подарочек! — засмеялся Гаврил. — С молодости среди больших людей отирался: плюс-минус, дебеты-кредиты, все отчеты под рукой… Ей-богу, задаст он им жару. «А подать сюда молодого Субцирелу! — потребует главбух. — Помер, деточка? Помер. Но зачем, скажи, зажилил три тысчонки? Копали у тебя во дворе новый погреб — хрясь! — лопата об корчажку, а среди черенков одна труха. Сгнили твои денежки, чахотка ты ходячая. Сначала ведь легкие в себе сгноил, Субцирелу-скупердяй, жалел тратить кровные свои на врачей…»

— Неужто вместо тыщи труха? — всплеснула руками новая хозяйка забора, горожанка. Она только что вынесла из дому миску с дымящимися плацинтами и прислушивалась, потчуя работников. — Шутите, сосед…

Аурел поерзал на завалинке, подвинулся:

— Мэй, да у наших упокойных сейчас, поди, слюнки текут — не забыли, бедолаги, какой дух от плацинт… Пальчики оближешь!

— Да что уж, все бы вам смеяться… — Хозяйка сияет: угодила гостям.

— А ну, красавица, присядь-ка с нами, оп-ля!

Гаврил подхватил ее под руку, усадил рядом:

— Забор мы тебе отгрохали? Стало быть, все обиды побоку — первое дело для соседей!..

Дивится хозяйка местным обычаям — покойник пасет души как отару овечью на выгоне, а сама знай подкладывает в тарелки. Ой, капнула на фартук, раздавленной черешней расплывается пятно, солью поскорей присыпать…