– Мы сразу листья приложили. Это черепашья трава, ее здесь много. Она тут же залечивает.

Это я и сам чувствовал: боль в руке опять утихла.

Володька подобрал с камней свою веревочку.

– Хорошая ты моя. Надежненькая… А этот вредный дядька тебя ножом. Тоже мне, Смок Беллью…

– Откуда ты знаешь про нож? Ты же не видел.

– «Откуда»… Догадался. Мало ли чего я не видел? Зато слышал много… Как ты там висишь и ругаешься.

– Прости, малыш, – сказал я.

– Ладно уж, – снисходительно буркнул Володька и запоздало огрызнулся: – Сам малыш!

Братик засмеялся. Тогда засмеялся и Володька, и они посмотрели друг на друга.

А я обрадовался и рассердился. Рассердился на себя – за то, что до сих пор как бы в плену у жуткого случая. Все кончилось хорошо, сколько же еще вздрагивать? А обрадовался потому, что наконец понял: вот же он, Братик! Самый настоящий!

Теперь самое время начаться главным событиям. Не зря же Валерка послал нам раковину! Не для того же мы с Володькой пришли сюда, чтобы я поболтался на веревочке!

Было уже две Сказки: одна печальная и ласковая, другая – жестокая, но с хорошим концом. Должна быть и третья. Неизвестно какая, но должна.

…А Володька и Василёк все смотрели друг на друга, словно шел между ними молчаливый разговор.

– Вы хоть познакомьтесь, – сказал я.

Володька небрежно глянул на меня.

– А чего нам знакомиться? Мы и так знаем.

Он взял Братика за руку, и мы стали спускаться с камней.

На ходу Володька негромко сказал Братику:

– Он про тебя много рассказывал… Тебя Васильком зовут? А можно Васькой?

Я поморщился. Но Братик сказал весело и просто: