– Можно, конечно.

Мы пошли по тропе среди травы. Я шагал сзади и видел только ребячьи затылки, освещенные луной. Оба лохматые и порядком заросшие. Темно-русый Володькин и совсем светлый Василька. Но я представлял, какие у Володьки и Братика сейчас лица. Володька пытается скрыть стеснительность за беззаботной улыбкой, а Василёк поглядывает на него сбоку – смущенно и слегка нерешительно: кажется, хочет что-то сказать.

Наконец он проговорил вполголоса:

– Я про тебя тоже слышал…

– Он рассказывал? – торопливо спросил Володька.

– Он тебя во сне звал… В тот раз, после боя…

Володька перестал, кажется, улыбаться. Братик сказал:

– Я тогда и понял…

– Что?

– Ну… какой ты.

Володька помолчал и скованно спросил:

– Какой?

– Ну, такой… – Братик опять засмущался и не сразу нашел ответ. Потом серьезно сказал: – Как твоя веревочка…

Володька сбил шаг, и у них с Васильком дрогнули сомкнутые руки. Но не разорвались, а сцепились покрепче – ладонь в ладони.

Мне стало даже капельку обидно, что они идут рядом, а я один остался. Но в этот же миг Братик и Володька обернулись.

– Догоняй, – сказал Братик. – Ты не устал?

А Володька сурово заметил:

– Надо вместе ходить, а то опять куда-нибудь свалишься… Беда с этими взрослыми: ноги длинные, а толку никакого.

Я обрадованно догнал их, и они ухватили меня за руки с двух сторон. И пошли, крепко прижавшись ко мне. Может быть, потому, что тропа была неширокая, а по краям стояли высокие стебли с жесткими зубчатыми листьями.

– Василёк, а что случилось? – спросил я. – Вы позвали…