Полоз, наверно, с минуту сидел с отвисшей губой. У меня за спиной суетливо возился с курткой Петька. Мой злой шепот он едва ли слышал. А если и слышал, то не понял.

Полоз опять пролепетал:

– Это невозможно… Это середина прошлого века.

– Вот именно… Тогда мне был двенадцатый год. А потом, через сорок с лишним лет, я ушел в Пространство на «Игле» и вернулся лишь вчера…

Он, видимо, слышал про «Иглу». Как-никак он был связан с темпоральными проблемами, иначе не сумел бы склепать свой хроноскоп. И главное – он сразу поверил.

А поверив, он вдруг приободрился. Наверно, оттого, что разъяснил для себя загадку.

– Кто же мог подумать… господин Питвик. Такое невероятное совпадение. Один шанс из миллиона… из миллиарда. Почти сто лет прошло, да и город совсем другой…

Петька перестал возиться. Я оглянулся. Он, запахнув балахонистую куртку, вопросительно и тревожно смотрел на меня.

– Сейчас поедем отсюда, Петушок… – И я снова глянул на Полоза.

Он сказал совсем уже по-деловому. И примирительно:

– Вы напрасно гневаетесь на меня. Разве я хотел причинить вам зло?.. Это дикая случайность. И я вижу для нее лишь одно объяснение…

– Какое? – спросил я машинально. Вообще-то наплевать мне было сейчас на его объяснения.

– Боюсь, что с научной точки зрения неприемлемое. Но пока единственное… Когда вы увидели мальчика на сцене, то так потянулись к нему… душой, что душа ваша… или частичка ее… если, конечно, вообще верить в существование души… переселилась в него… Этим и объясняется его… гм… стабильность…

Я (видимо, в отличие от Полоза) верил в существование души. И опять оглянулся на «стабильного» Петьку. Снова сказал:

– Сейчас…

А Полоз вдруг совсем тихо, но очень деловито заявил:

– Имейте в виду, мы оба одинаково завязаны в этот узел. И распутывать его надо вместе.

– Нет уж, маэстро! Распутывать… а вернее, выпутываться вам придется одному.

– Значит, вы оставляете мальчика мне? – не то испугался, не то обрадовался он.

– Вы что, рехнулись?