– Но тогда… что вы с ним будете делать?

– Это уж мои проблемы.

– Но… кстати, зря вы пригласили ваших… коллег. Впрочем, они еще ничего не знают. А мальчик… – Полоз вдруг нагнулся ко мне близко-близко. Жилки набухли в белках глаз. Он смотрел снизу вверх, будто из норы. – Это минутное дело. Совсем безболезненная инъекция, и… у меня есть аннигилятор. Никаких следов…

Я подался назад, как если бы мне к лицу придвинули мусорный бачок. И сказал от души:

– Только естественное отвращение мешает мне дать вам по морде. Долго потом отмывать ладонь.

Он поморщился. Ответил пренебрежительно и вроде бы сочувственно:

– Все равно дитя протянет не больше суток. Вы окажетесь в нелепом положении.

– Я уже сказал вам: в этом случае немногим дольше протянете и вы.

– А правосудие? Вы, очевидно, незнакомы с его нынешним уровнем…

– А я и не буду знакомиться! Я всегда могу уйти на «Иглу», и кто достанет меня там? А вернусь, когда нынешнее ваше правосудие канет в историю… Но, думаю, в этом не будет нужды. Думаю, мы с Петькой в любом случае переживем вас…

И я встал. И со злорадством почувствовал, в каком смятении, в какой панике оставляю Полоза.

– Идем, Петушок.

Он не спросил куда, не спросил зачем. Чуть оттопырил губу и мотнул подолом:

– В этой хламиде?

– Мы поедем в машине. К тому же многие мальчишки ходят в таких хламидах, здесь это модно.

– Где это – здесь? – сказал он с прорвавшейся тревогой.

– Я все объясню. Не бойся, и пойдем… – Я взял Петьку за плечо.

Он послушался. Мы пересекли холл. От двери – боком, словно краб – шарахнулся и засеменил прочь Карлуша.

4

4