– Много, Петушок. Примерно сто лет…

Он почему-то разочаровался:

– Ну, это не так уж много. Я думал, тыща…

– Век – это тоже немало.

– Да, пожалуй, – снисходительно согласился он. И вдруг спохватился: – Да, немало! И тогда…

– Что?

– Тогда… откуда вы столько про меня знаете? И что я… Петушок? И про Нохрю! И даже… что «гусиная лапка» у меня!

Вот так он меня припечатал! И что здесь придумать, я не знал. И… надо ли придумывать? Имею я право что-то скрывать и прятаться от судьбы, если уж случилось такое?

И я сказал как можно небрежнее:

– Да потому что, Петух, я – это ты. Только через много лет.

Он вскочил. И – надо же! – так озорно, будто во время уличной игры:

– Вот это да!

– Именно «вот это да». Так хитро свело наши пути время…

– Значит, я и вы… и ты… одно и то же?

– Почти. По крайней мере, если верить Полозу, душа у нас одна на двоих…

– Нет. Не верю, – вздохнул он.

– Не веришь в живую душу? – удивился я. Потому что сам в его годы, по-моему, верил.

– Я не про то, – насупился он в темноте. – Просто мы не похожи.

– Вот вырастешь, будем похожи.

– Не хочу я, – пробормотал Петька. – С чего это я буду таким толстым… – Он сел и обиженно засопел.