И тогда я услышал Петьку. Он сказал шепотом, но непримиримо:

– Стреляй.

И я ватными руками поднял пистолет – в который уже раз…

Полоз перестал скалиться. Помертвел лицом, закатил глаза. И обмяк на железной площадке, вывернув прикованную руку.

– Подожди, – велел мне отец Венедикт. Подошел к Полозу. Нагнулся.

Я и мальчишки не шевелились.

Отец Венедикт стоял над Полозом долго. Потом вернулся к нам. Сказал, глядя в сторону:

– Паралич сердца.

– Вы уверены? – угрюмо и виновато спросил я.

– Уверен. Я в свое время насмотрелся на такие дела… Ступайте отсюда. Подождите меня там, в проходе. Я сам толкну тележку. И помолюсь…

Чиж вскинул черные глаза-кинжалы:

– За него?

– За нас, грешных… Ступайте.

Мы ушли. Встали у кирпичной развалины. Я машинально поставил «ПП» на предохранитель. Убрал его в карман.

Петька тихо дернул меня за рукав:

– Пит, это же просто совпадение… Ну, родинка…

– Да, конечно, – бормотнул я, зная, что таких совпадений не бывает.

Несколько минут мы стояли молча. Отец Венедикт подошел, бросил в траву черные наручники.

– Зачем вы их сняли? – набыченно спросил Чиж. – Он всплывет.