Никогда ему не было так хорошо, как в ту ночь. Он наконец понял, что это не дорожный роман, не приключение в отпуске. Это нечто большее…

Сон бежит от Юргена. Рядом с ним лежит Марион. Ее голова покоится на его плече, умиротворенное дыхание щекочет кожу. Когда Юрген поворачивает голову, ее мягкие волосы ласкают щеку, и ему каждый раз приходится преодолевать желание притянуть ее к себе, прижаться губами к ее губам. Юрген закрывает глаза, стараясь думать о чем-нибудь другом, но перед ним вновь и вновь встает вопрос: что же будет дальше?

За окном занимается утро. Марион просыпается.

— Ты плохо спал. Или ты не спал вообще? — спрашивает она. — Бесполезно спорить. По твоему лицу все видно. — Марион приподнимается на локте, потом поправляет примятую во сне прическу и успокаивающе бросает: — Не будь сентиментальным. Живи сегодняшним днем. Иди ко мне…

Они лежат, прижавшись друг к другу, словно стараясь продлить оставшееся у них время, и курят. Сначала затягивается он, потом она. За завтраком Юрген не смотрит в глаза Марион, он понимает, что в противном случае ему откажет самообладание.

Время уже вышло. Юрген берет чемодан и гитару. Бросает:

— Прощай. Встретимся на твой день рождения. Как приеду, сразу же напишу.

— Всего хорошего! — улыбается Марион. Она поднимается на носки и целует его.

Юрген уходит, а Марион стоит у окна. Теперь она уже не уверена, что поступила правильно, скрыв от Юргена письмо, в котором один солидный журнал делает ей заманчивое предложение…

Оказывается, за ее статьями давно следят, ее считают созревшей для сотрудничества. Ее приглашают в редакцию для собеседования и при этом заверяют, что будут приняты во внимание ее интересы. Просят определить день встречи.

Приятно получать такие письма. Они прибавляют уверенности в собственных силах. А для журналистов это далеко не последняя вещь.

Марион немедленно ответила бы согласием, если бы не ее чувства к Юргену. Теперь она понимает, что любовь к нему налагает на нее определенные требования…

Проблема эта возникла не сразу. Поначалу Марион считала, что окончание Юргеном офицерской школы не внесет в ее жизнь никаких существенных перемен. Но потом на нее нахлынули сомнения.

Они улетучивались, когда Юрген был рядом с ней, и снова возвращались, становясь особенно болезненными, когда он уезжал. Порой Марион впадала в истерику. Особенно в те дни, когда приходили письма или телеграммы такого содержания: «Прости, приехать не могу. Возможно, буду на следующей неделе…» На следующей неделе, бог ты мой, только на следующей неделе! И вот наступил день, когда она порвала его письмо не читая…