– Вы слишком любезны, прекрасный рыцарь…
– Почему же нет? – обиделся Бастахов и даже медно-красный с лица сделался, как индеец.
– Потому, мой друг, что вас здесь все знают, как белого волка, и за вами полиция ходит по пятам.
– Кажется, я ничего дурного не делаю.
– У нас, здесь, как вам известно, полиция французская, а во Франции принято следить не за теми, кто делает что-нибудь дурное, а за теми, кто способен сделать.
– А я способен? Покорнейше благодарю!
– Конечно, способны.
– Почему?
– Потому что вы нищий и пьете.
Нехорошо захохотал в ответ ее словам Бастахов и ко мне обратился:
– Вот, Люлюшка, учись. Ты находишься в той прелестной стране, где бедность – преступление, где власть существует только для того, чтобы нищие не хватали за горло богатых…
Но Мари-Анет тотчас же его оборвала.
– Ну, вы с этими речами можете в Ниццу отправляться, там в порту и в кварталах под Cimiez вас будут охотно слушать, а тут вам, слава Богу, не анархический митинг, но приличный дом…
И – ко мне:
– Видите ли, мадемуазель: у нас, если девушка поселяется в «гарни» одна, то полиция уже a priori рассматривает ее как проститутку, – начинаются преследования, дознания, сыщики, соседское шпионство, хозяйка не будет иметь ни минуты покоя… Тогда как – если при ней записался в домовую книгу мужчина, который за нее отвечает и ее защищает, дело кончено: полиция больше вами не интересуется, а переносит все свое внимание на него, и – чем бы вы ни промышляли, – смотрит сквозь пальцы, разве уж забудете всякий такт и поведете себя слишком вызывающе… Вот – посмотрите…
Раскрыла домовую книгу:
– 12 апреля м-ль Элеонора Друо и мосье Артур Дьелегард из Парижа. – 17 апреля: м-ль Эвфемия Траспаренте из Турина и мосье Леоне Ботильасекка из Генуи. – 23 апреля: м-ль Юлия Феркельфус из Инсбрука и мосье Алексис Пижоно из Дижона.
– 12 апреля м-ль Элеонора Друо и мосье Артур Дьелегард из Парижа.
– 17 апреля: м-ль Эвфемия Траспаренте из Турина и мосье Леоне Ботильасекка из Генуи.
– 23 апреля: м-ль Юлия Феркельфус из Инсбрука и мосье Алексис Пижоно из Дижона.