— Вы, значит, тот агроном, которого мы так давно ждем? — оглядывая вошедшего, спросил Мегудин. — Вы, наверно, недавно закончили институт и опыта в работе у вас еще нет?

— Я был на практике в большом хозяйстве. Знаком с планированием садов и виноградников, с формированием деревьев. Несколько лет я работал на Украине, в Карпатах. Там мне приходилось планировать крупные сады, — ответил пришедший.

— Очень хорошо. А климатические условия степного Крыма вам знакомы?

— В студенческие годы я проходил практику в Таврии, в районе Мелитополя.

— Значит, вы знаете условия нашего района?

— Я знал, что поеду сюда, поэтому готовился, изучал опыт ряда передовых районов степного Крыма.

— Отлично. Отдохните. Вы уже устроились?

— Устроился.

На следующий день утром Мегудин встретил его как старого знакомого. Прежде чем приступить к деловому разговору, он спросил:

— Как устроились, Иосиф Наумович? Вы уже завтракали?

Блоштейн ответил коротко:

— Все в порядке.

Мегудин достал план, на котором были обозначены поля посадок фруктовых деревьев. Водя пальцем по карте, он сказал:

— На этом массиве нужно посадить сад.

Блоштейн наклонился над планом, сосредоточенно разглядывая его, и долго молчал.

— Массив большой… — наконец сказал он. — Надо полагать, что через пару лет здесь будет огромный молодой сад.

Вдумчивое отношение Блоштейна к делу, сдержанность в разговоре заставили Мегудина изменить мнение о молодом агрономе, которого он поначалу считал беспомощным. Окончательно он убедился в том, что первое впечатление его было ложным, когда тот заявил:

— По плану я пока ни о чем судить не могу. Должен все видеть в натуре — рельеф и особенности почвы, надо учесть и другие факторы. Тогда я смогу высказать мнение, какие насаждения требуются, какие сорта где и как сажать.

— Вы правы, Иосиф Наумович, — одобрительно сказал Мегудин. — Я вас познакомлю с нашим главным агрономом. Когда вы все продумаете, тогда мы встретимся и обсудим план.

Через несколько минут в кабинет вошел Гриценко.