Вот к этому-то дому и подкатила, гремя расхлябанными суставами, старенькая полуторка. Она остановилась, чихнула несколько раз двигателем, выпустив из выхлопной трубы облако сизого дыма, и заглохла. Из кабины сперва вышла женщина-шофер в темной юбке и повязанная такой же темной косынкой, а потом еще одна женщина — полная, неповоротливая, в светлом помятом плаще. И наконец появился длинный черноволосый мальчишка. Он потоптался на месте, осмотрелся и пошел вокруг машины, сунув руки в карманы штанов.

Из калитки вышел Пызя — согнутый, чем-то напоминающий вопросительный знак, в яловых большущих сапогах, с круглой, стриженой головой.

Женщина-шофер залезла в кузов и стала подавать чемоданы, узлы. Их было немного: два небольших чемоданчика и три-четыре узла. Принимал Пызя.

К окну подошла мама и тоже посмотрела на полуторку и людей около нее. Помолчав, сказала тихо и грустно:

— Опять эвакуированные. На квартиру. И когда это кончится?..

2

2

Длинный черноволосый мальчишка топчется у калитки Пызиного дома и наблюдает за тем, как я пересекаю улицу, направляясь к нему. Булыжники мостовой жгут мне пятки, но я не обращаю на это внимания — мне хочется выглядеть независимым и взрослее, чем я есть на самом деле. Подхожу и не знаю, что сказать. Смотрю на него, он — на меня. Лицо у мальчишки смуглое, скуластое, нос приплюснут, глаза карие, их разрез узкий и длинный. Черные жесткие волосы на крупной голове подстрижены под «бокс», на лоб ложится непокорный чубик. Мальчишка накручивает его на указательный палец. Наверное, привычка: крутит и не замечает.

— Ты чего? — наконец спрашивает он.

— Да так, ничего, — отвечаю я. — Смотрю, стоишь… Ты кто?

В его карих глазах, удивление и интерес. Он перестает крутить свой чубнк.

— Не знаю, о чем ты спрашиваешь.

Слова произносит он мягко и плавно, врастяжку, с чуть заметной картавинкой.

— Ты не русский? — опять спрашиваю я.

— Нет, я казах.

— Казах?

Настала моя очередь удивляться. До этого мне не приходилось встречаться с казахами, тем более разговаривать с ними.

— А не врешь?

Мальчишка пожимает угловатыми плечами, будто хочет сказать: «Есть нужда врать…»