Казалось, преступники поставили своей целью довести до белого каления всю городскую милицию. И потерпевшая — хозяйка дома, и ее соседка ничего нового по сравнению с тем, что показывали другие пострадавшие раньше, добавить не могли.

...Услышали, что за двором зарычала и умолкла машина, потом раздался стук. Калитка оказалась незапертой: недавно соседка пришла. Вошли трое, один в военной форме, с погонами, заявили, что из милиции, будут производить обыск. Завели обеих женщин в комнату, вытащили ножи, пригрозили, что убьют на месте, если те не скажут, где хранятся деньги и драгоценности. Хозяйка больше испугалась за соседку, чем за себя. Показала на нижний ящик серванта. Грабители снова пригрозили, что зарежут, если те раньше чем через полчаса высунут нос на улицу... Потом снова зарычала машина, женщины, дрожащие от страха, выглянули за калитку, там никого не было. Соседка быстрее хозяйки пришла в себя. Побежала за угол к телефону-автомату, вызвала милицию. Какие из себя преступники, женщины хорошо не помнили, не до того было, чтоб разглядывать бандитские морды... У того, кто с погонами полковника, усы бросились в глаза, темные и большие, а остальные двое — безусые, и волосы нормальные, не длинные...

Генерал довольно хладнокровно встретил известие о новом разбойном нападении и прореагировал совсем не так, как думал Хаджиханов.

— К таким сообщениям я уже привык, — с металлом в голосе сказал он. — Вот другого известия никак не дождусь — что преступники схвачены и водворены, куда положено! А такого сообщения ждут везде, в Москве тоже... Между прочим, товарищ полковник, министру было заявлено из Москвы, что могут прислать оперативников из МВД СССР, если мы не можем справиться своими силами.

— И что ответил министр? — спросил Хаджиханов, чувствуя себя больше всех виноватым.

— Ты что, Абдулла, за честь мундира боишься? Хоть через год раскроем преступления, но чтоб силами работников угрозыска города под чутким и оперативным руководством полковника Хаджиханова?

— Знаю, товарищ генерал, что заслужил самые жестокие упреки за черепашьи темпы... За честь мундира — нет! — подчеркнуто твердо произнес полковник. — О какой чести мундира может идти речь, если в городе уже столько времени орудует банда под видом работников милиции! Любое ваше решение, решение министра, товарищ генерал, приму как должное! — без тени рисовки добавил Хаджиханов.

— Знаю и верю! — многозначительно сказал генерал и переменил тему разговора. — Убийство Ибадуллина, считаешь, тоже их рук дело?

— Трудно сказать... Оба главаря — квартирные грабители, «домушники», как сказал бы Харченко... Им идти на «мокрое дело» — не резон... Квартирная кража — одна статья. А за убийство и под «вышку» попасть можно. Это с одной стороны. А с другой? Ибадуллин — главный рычаг в их побеге. Он давал телеграммы Кочневой-Мартовой о «болезни Алика», он перепилил решетку на выходе канализационной трубы. В случае чего он один из обвиняемых, а также главный свидетель против тех двух. И против двуфамильной Лиды — тоже... К тому же Ибадуллин мог потребовать вознаграждения, показавшегося слишком большим Караеву и Абрамяну.