Ей-богу, такие строки приятно читать и перечитывать. Значит, в этой благородной борьбе есть и частичка, крохотная частичка моего труда. Значит, жизнь прожита не зря!.. Впрочем, почему — прожита?.. Я еще поработаю, пока хватит сил.

6 июня 1924 года ЦИК СССР утвердил постановление Президиума ЦИК РСФСР о награждении города Ташкента орденом Боевого Красного Знамени — за героизм его пролетариата в борьбе против натиска внутренней контрреволюции и сил международного империализма.

Высокая и заслуженная награда. Список первых четырех городов-героев гражданской войны — Петроград, Луганск, Грозный, Царицын — пополнился пятым — дорогим мне и родным Ташкентом!

Разумеется, трудностей еще немало. Денежная реформа, советский червонец, ставший дороже золотой царской десятки, привлек внимание дореволюционных «медвежатников», спецов по вскрытию банковских и учрежденческих сейфов. Однако работники уголовного розыска быстро охладили пыл этих субъектов. Не даем мы распоясываться и спекулянтам-нэпманам. Теперь-то я не такой «темный» академик, не разбиравшийся вовсе в политике, каким был еще шесть-семь лет назад. Я эти годы учил своих коллег криминалистике, а они научили меня понимать жизнь.

И вот что я еще уяснил себе. До революции криминалисты напоминали чудаков, которые гонялись по малярийному болоту за комарами, уничтожали их, однако комаров становилось все больше и больше. Что толку гоняться за отдельными комарами? Надо осушить болото, и тогда не станет малярии! Еще в «Братьях Карамазовых» Достоевский устами одного из своих героев говорил, сокрушаясь: «Все эти ссылки в работы (каторжные. — А. К.), а прежде с битьем, никого не исправляют, а главное, почти никакого преступника и не устрашают, и число преступлений не только не уменьшается, а чем далее, тем более нарастает... И выходит, что общество, таким образом, совсем не охранено, ибо хоть и отсекается вредный член механически и ссылается далеко, с глаз долой, но на его место тотчас же появляется другой преступник, а может, и два другие».

Нынче же я с удивлением наблюдаю: многие люди, ставшие когда-то на преступный путь, начинают осознавать пагубность своих заблуждений, становятся честными тружениками. Приведу лишь один пример из сотен. Был когда-то в Санкт-Петербурге матерый карманный вор и мошенник Ромашкин по кличке Одуванчик. После революции перебрался в Ташкент, продолжал свои «художества». Ему за полсотни изрядно перевалило. Такому закоренелому разве под силу совладать с многолетними дурными привычками?

И что же? Лет пять назад поехал я с Аракеловым в хирургическую клинику. Самсона Артемьевича опять ранили. В руку. Поехал я за компанию, чтобы не так скучно товарищу было. Возвращаемся назад, на Шахризябскую, и вдруг видим в приемной (и глазом своим не верим!)... Одуванчика! Собственной персоной.