— Я-то слышал, что с «Интернационалом» членов партии в последний путь провожают.
— Мы считаем, и они достойны.
— Ну, тогда конечно.
Немного погодя легли спать. Артур, едва забравшись под одеяло, принялся тихонько посапывать. Силиню с трудом и не скоро удалось задремать. Во сне он видел дождливый день. Самосвал на обочине по ступицу тонул в грязи. А сам он, промокнув до нитки, с концом троса стоял посреди дороги, вытягивал руку к каждой проезжавшей машине. И ни одна не остановилась. Ни одна… Ни одна… Ни одна…
Проснулся внезапно, рывком сел на кровати. Долго не мог сообразить, где находится. Озадаченный дурным сном, застыл в мучительных раздумьях: ему казалось, совсем рядом, бесшумной поступью, точно невидимки, ходят какие-то истины, с которыми раньше он не был знаком. И ему хотелось схватить, удержать их.
ДИКАРЬ
ДИКАРЬ
Юрис Пупол вернулся с работы позже, чем обычно, а жены еще не было дома. Он подергал дверную ручку, позвонил и, окончательно убедившись, что в квартире никого нет, отправился за вторым ключом, хранившимся в условленном месте под оконным наличником.
Пупол с женой занимал угловую двухкомнатную квартиру на первом этаже. Дом был новый, четырехэтажный, выходил на мощеную улицу районного города. С утра до вечера по ней громыхали повозки, с ревом проносились грузовики, но одним концом вместе с квартирой Пуполов дом забрался в яблоневый сад, подойдя вплотную к сиреневой беседке. Внутри ее были сколочены скамейки, столик, и там по субботам, воскресеньям непонятно откуда собиралась всякая пьяная шушера, своими криками досаждая Пуполам и другим жильцам крайнего подъезда.
Сейчас в беседке коротали время две старухи. Одну из них, круглолицую, дородную и рыхлую, с оголенными, обгоревшими на солнце руками, Пупол знал. Она жила на четвертом этаже у сына, страдала одышкой, вечно жаловалась на больное сердце. Вторая старушка, маленькая, щупленькая, как тростиночка, сидела напротив, с самого края скамейки, сложив руки на коленях. На ней была цветастая блузка, седые волосы старательно зачесаны назад, платок сполз на плечи, лицо сплошь в морщинах, совсем как лежалое яблоко.
Заметив Пупола, женщины примолкли, он тоже не сказал им ни слова, озабоченный мыслью, как бы забрать ключ, не раскрывая тайника, не то в один прекрасный день вернешься домой, а квартиру, глядишь, обчистили. Пупол сделал вид, будто чем-то заинтересовался под окном и, повернувшись к женщинам спиной, незаметно вынул ключ. Был самый разгар лета, после жаркого дня в закупоренной квартире было душно, как в бане. Пупол распахнул окно в сад, при этом женщины опять настороженно подняли головы. Пупол не спеша умылся, переоделся, зашел на кухню перекусить, но аппетита не было, и, выпив чашку простокваши, достал из почтового ящика газету и улегся на диван.