Он кивнул, потом ответил:

– Не только я. И ты тоже.

Я закатила глаза, но он лишь дернул плечами.

– Я вовсе не пытаюсь обратить тебя. Для этого есть другие. Но я только надеюсь, что однажды ты позволишь себя обратить.

Я опять закатила глаза.

– И как же это произойдет? – спросила я с вызовом. Мне действительно было интересно, что он ответит.

– Начни с веры. – Его пальцы резво набирали номер. – Все мы должны начинать с этого.

Он вернулся к своей работе, а я к своей. Но его слова прочно засели у меня в голове. Я думала о них, раскладывая листы по конвертам. Мысленно возвращалась к ним во время воскресной службы в «Слове жизни», во время самостоятельных занятий у себя в комнате, слушая, как розовый маркер Эрин-викинга скрипит по бумаге. Что это значит – верить, верить по-настоящему? В большом словаре из нашей здешней библиотеки было сказано, что «верить означает принять какое-либо явление как истинное или реально существующее и так же твердо придерживаться убеждения или мнения». Но даже это, на первый взгляд, простое и короткое определение сбивало меня с толку. «Истинное или реально существующее» – простые, ясные слова, но вот «убеждения или мнения»… с этим было куда сложнее. Ведь мнения об одном и том же могут меняться, разниться, зависеть от ситуации. И что такое принятие? Мне гораздо лучше удавалось ожидание чего угодно, чем принятие хоть чего-нибудь, в особенности принятие полное, безусловное. Это я знала. И в этом была уверена.

Но я все же потихоньку наблюдала за Марком, который спокойно, едва ли не безмятежно принимал свою жизнь в «Обетовании», словно он был не одним из нас. Я все время расспрашивала Адама о нем, требовала подробностей: что они делают в своей комнате, о чем говорят.

– Похоже, сработало, – сказал Адам как-то вечером, когда мы вдвоем дежурили по кухне и я опять засыпала его вопросами о Марке, на которые у него не было ответов. Мы только что поставили запеканку из тунца с лапшой в духовку, помыли посуду и выскользнули на сеновал покурить, зная, что Лидия и Рик были оба заняты на консультациях.

– Что сработало? – не поняла я, роняя косяк, который он только что передал, себе на колени. Я успела подхватить его и затянулась.

– Твое обращение, – объяснил он, забирая самокрутку назад. – Думаю, недолго ждать того самого пресловутого прорыва. – Между зубами у него был зажат клок сена – привет, оральная фиксация! – и он не расставался с ним даже во время разговора.

– Почему ты так говоришь? – спросила я.

– Ты только и делаешь, что закидываешь меня вопросами о Марке Тернере все эти дни, – улыбнулся Адам. – Весьма утомительно, с моей точки зрения, однако же – браво! Типичная подростковая влюбленность. Того и гляди, начнешь рисовать сердечки рядом с его инициалами в своем розовом дневнике.