– С Бетани Кимблс-Эриксон. – И, хотя я смеялась, это была чистая правда.

Губы Адама тоже расплылись в улыбке, блестящие черные волосы закрывали ему лицо.

– Представляю. Учитель – ученик. Классический сценарий. А из нас? С кем?

– Скажи ты, – огрызнулась я. – Ты затеял это, тебе и начинать.

– Я перепихнулся со Стивом. Несколько раз.

– Хорошо, – ответила я. – Значит, Стив.

– Честно говоря, нет. – Он не отводил от меня глаз, и мне почудилось, что я вижу Ирен Клоусон, которая подначивает меня. – Может, это ты.

Как всегда, я залилась краской. Черт, черт, черт!

– О да, – сказала я. – Тогда, выходит, с тобой тоже сработало. Приятно думать, что я не одна такая, как обычно.

Он скривился:

– Я не гомосексуал, Кэм. Я же говорил. У меня все по-другому.

– У всех все одинаково, – отрезала я.

– Это довольно примитивный взгляд на влечение, – отозвался Адам.

Я пожала плечами. Крыть мне было нечем.

Я рассматривала посеревшие от времени доски, кое-где заросшие коричневато-зеленым лишайником, а потом принялась отковыривать его.

– Хочешь парик? – Адам держал в руке недокуренную самокрутку, от которой почти ничего не осталось.

– Что это? Я не знаю, – удивилась я.

– Да нет, знаешь. – Он замахал рукой, в которой был зажат косяк. – Я беру это зажженной стороной в рот и выдуваю, а ты складываешь руки домиком вокруг моего рта и вдыхаешь. Это еще называют «паровозик».

– Это не паровозик.

– И в чем разница?