– Если мы воспользуемся ими, за нами будет еще легче проследить. – В этом замечании Джейн был смысл. – Что ж, придется на какое-то время забыть о самолетах. Невелика потеря!

Все, что просила Джейн, было собрано. Лично мое дупло Страшилы Рэдли было набито до отказа. У нас были карты. И, что самое главное, у нас был план. Значит, время пришло.

Лидия одобрила нашу вылазку – прогулку и пикник в дальнем конце соседнего ранчо под сенью берез. Там, в роще, стоял стол (поставленный на два камня спил огромного дерева) и четыре гигантских каменных «стула». Преподобный Рик несколько раз водил нас туда. Лидия сообщила Джейн, что та по-прежнему наказана за курение марихуаны, но раз уж экзамены скоро останутся позади и она довольна результатами индивидуальных консультаций, на неделю все ограничения с Джейн снимаются. «Все что угодно, лишь бы удрать отсюда, – прошептала Джейн тем утром по дороге в Бозмен, – похоже, недолго мне осталось терпеть ее порядки».

Пока я стояла перед дверью в уборную, ожидая, когда Эрин приведет себя в порядок, я совершенно случайно заметила адресную книгу, свисавшую рядом с телефоном. Я листала страницы, не надеясь отыскать на них Мону, но неожиданно нашла. Мона Харрис. Проживает на Уиллоу-уэй. Она вроде бы говорила, что живет в общаге, но вдруг? Может, она переехала? Я очень осторожно вырвала листок. Бумага была тончайшая, да и место неудобное – коридор другим концом упирался в кухню, поэтому официанты так и роились вокруг, бегая туда-сюда: туда – с подносами, груженными крахмалистыми яствами, обратно – с пирамидами грязной посуды и замызганными салфетками. Я свернула страницу и засунула крошечный прямоугольник за пояс юбки. Никто ничего не заметил.

Столкнувшись в коридоре лицом к лицу, мы с Эрин обе почувствовали себя до ужаса неловко. Она придержала для меня дверь, но изо всех сил старалась не встречаться со мной глазами, делая вид, что ее сильно заинтересовало что-то в обеденном зале. Я же просто кивнула ей и закрыла дверь за собой. Мы ни разу не говорили о том, что случилось. Ни единого словечка не проронили. Да и вообще за последние несколько дней все больше молчали. Обе были заняты подготовкой к экзаменам, я работала над докладом, но, конечно, дело было не в занятости; мы заключили негласное соглашение, пошли по простому пути.

В уборной мне пришлось дважды намыливать руки, чтобы смыть черную типографскую краску, въевшуюся в кожу. Руки у меня при этом дрожали, что меня не удивило. Всю неделю я была словно сгусток электрической энергии, тронь пальцем – убьет.