– Сентябрьские! – вопила она, по рассказам моей мамы. – Вам только четыре повтора, смотрите, не напрягайтесь! Не напрягайтесь!

По воле случая тренершу звали Эйприл, Апрель, и, как рассказывает мама, они дружно ее ненавидели. Мало-помалу «сентябрьские» стали собираться после занятий поболтать, пожаловаться друг другу на опухшие ноги, на то, какие они стали толстые, и посмеяться над Эйприл. Когда мы родились – чудесным образом четыре девочки плюс брат-близнец Бриджет, – они организовали свою маленькую группу поддержки для молодых матерей и выпускали нас вместе поползать на одеяльце, пока они жалуются друг другу на недосып и на то, какие они по-прежнему толстые. Через некоторое время группа поддержки распалась, но, когда нам был год, два и три, мамы еще возили нас в Роквуд. Мы писали в малышовый бассейн и отнимали друг у друга игрушки.

Потом отношения у наших мам почему-то разладились. Не знаю, в чем дело. Наверное, просто жизнь очень осложнилась. Кто-то вернулся на работу. Родители Тибби переехали на ферму – далеко, на Роквилл-Пайк. Возможно, у наших мам не было особых общих интересов, кроме того, что они одновременно ходили беременные. То есть вообще-то это была довольно пестрая компания: мама Тибби – из молодых радикалов, мама Лины – честолюбивая гречанка, учившаяся в школе социальных работников, мама Бриджет – аристократка-южанка из Алабамы, а моя мама – пуэрториканка на грани развода. Но какое-то время складывалось впечатление, будто они дружат. Я даже кое-что помню.

Сегодня наши мамы ведут себя так, будто дружба – дело необязательное и значится где-то в самом низу списка жизненных приоритетов, далеко после мужей, детей, работы, дома, денег. Где-то между пикниками и любовью к музыке.

У нас все не так.

Мама говорит мне:

– Погоди, вы еще начнете серьезно относиться к мальчикам и урокам. Погоди, вы еще начнете соперничать.

Но нет. Мы не допустим, чтобы с нами так обернулось.

В конце концов, наши мамы стали дружить не ради самих себя, а ради нас, дочерей. Они стали словно разведенные, у которых мало общих интересов, кроме детей и прошлого. Честно говоря, сейчас им друг с другом довольно неловко, особенно после того, что случилось с мамой Бриджет. Такое ощущение, что у них накопилось много обид и даже кое-какие тайны, поэтому они словно ступают по тонкому льду.

Теперь это мы – «сентябрьские». Настоящие. Мы друг для друга – всё на свете. Нам не нужно это обсуждать, просто так и есть. Иногда из-за того, что мы так близки, мы становимся словно один человек, а не четыре отдельных. Мы хорошо распределяемся по типажам: Бриджет – спортсменка, Лина – красотка, Тибби – бунтарка, а я, Кармен, я… кто? Та, у которой тяжелый характер. Но еще и та, которая больше всего волнуется за других. Та, которой важно, чтобы мы были вместе.