— Поспешай, отче, поспешай! Долготерпелив и многомилостив господь вседержитель, но и его терпению бывает конец.

Работа у домны была трудная и называлась горячей, огненной, и весь доменный цех тоже назывался горячим, огненным. Но Федот не променял бы его ни на какую другую. Особенно приятно было ему, что он дает заводу самое главное, его плоть и кровь, его жизнь — чугун.

В свободные минуты парень любил припадать к глазку, через который наблюдал за утробой домны.

Расплавленный чугун становился белым и казался легким. Он ходил, завивался, прыгал и плясал фонтанчиками, как вскипяченная круто вода. Готовый, он выливался из печи в большой огнеупорный ковш жарким, ослепляющим водопадом. Казалось, что ранено само солнце и вот истекает своей солнечной кровью. По всему цеху бело-огненным дождем рассыпались искры, окна цеха пылали, в ночное время на небе играло зарево.

О попе, о монахах Федотка не думал, он давно решил: если будут еще приставать — выйду в церкви на хоры, где певчие, и расскажу всю правду. Пусть тогда монастырская шатия пеняет на себя. У домны он и сам будто переплавился в чугун, стал тверже, и ему никто не страшен.

* * *

Забастовки, бунты стали обычным делом, только в редкие дни газеты не сообщали о них. В начале тысяча девятьсот семнадцатого года революционные волнения охватили всю страну, а в марте царь и все подцарки были свергнуты.

Весть о революции в Железновский завод пришла сначала по телеграфу на имя управляющего заводом. Но управляющий и начальник почты скрыли ее от народа. Через несколько дней в завод приехали из губернского города уполномоченные: один от Временного правительства, другой от губернского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

В заводе устроили свое свержение царизма: отстранили от дел исправника, урядника, стражников, отобрали у них оружие. Сторонники Временного правительства выбрали свой комитет, а сторонники Советов — свой Совет. Все лето, до осени не было в заводе определенной власти, и жизнь мало изменилась против дореволюционной. До революции всей железновской жизнью ворочал управляющий заводом (хозяин жил не в России), и после революции он же остался главным воротилой. Он принимал и увольнял рабочих, он устанавливал заработную плату и цены в заводской лавочке. Совет рабочих депутатов спорил с ним, требовал, но приказать не имел власти.

Осенью тысяча девятьсот семнадцатого года произошла Великая Октябрьская революция. С этого момента в Железновском заводе начались крупные перемены. Всю власть взял Совет рабочих депутатов, комитет Временного правительства разбежался. Завод отняли у хозяина и объявили всенародной собственностью, для управления им выбрали тройку из рабочих. Прежнего управляющего хотели то арестовать, то расстрелять, а кончили тем, что посадили его в плохонькую тележонку с убогой лошаденкой и отпустили на все четыре стороны: «Поезжай куда знаешь!»