Через некоторое время стремительность нашей гонки начала меня утомлять. У меня возникли подозрения, что милях в двух впереди может оказаться поворот, и я, сняв ногу с акселератора, снизил скорость до сорока миль в час – теперь казалось, что мы буквально ползем. В этот момент я различил некий новый звук, настойчивый и неприятный, отчетливый и отличный от звука нашего мотора. И в тот же момент Зельда обернулась.

– О боже! – воскликнула она. – Полицейский на мотоцикле!

Я попытался как можно незаметнее снизить скорость до скромных тридцати миль в час. Однако лицедейство мое оказалось неубедительно – и столь же бессмысленно, как и начатки невинного изумления, которые я изобразил, когда полицейский поравнялся с нами и приветствовал меня продолжительным хмыканьем. По его требованию я остановился окончательно.

– Ну! – произнес он, свирепо оскалившись.

– Ну? – находчиво откликнулся я.

У меня было такое чувство, что сейчас полагалось бы угостить его спиртным или как минимум конфеткой, – вот только у меня ничего такого не было.

– Гнали со скоростью семьдесят миль в час, так?

Вместо того чтобы его поправить, я в ужасе вскинул брови и укоризненно воскликнул, делая вид, что не верю собственным ушам:

– Семьдесят миль в час?

– Семьдесят миль в час, – передразнил он. – Разворачивайтесь и давайте за мной в участок.

– Инспектор, – сказал я отрывисто. – Мы спешим. Мы…

– Вижу, что спешите. Я по своему спидометру заметил, как вы гнали.

– Мы… мы просто ужасно спешим! – стоял на своем я, лихорадочно думая про шесть долларов тридцать центов в кармане.

А если штраф составляет десять долларов? Нам что, томиться в тюрьме? По спине прошел холодок.

– Есть какой-то другой выход?

– Ну, – проговорил он уклончиво, – штраф за первое нарушение скоростного режима составляет пять долларов. Не хотите ехать в участок – можете дать мне пятерку, а я передам ее судье.

У меня возникли подозрения, что мы совершаем нечто противозаконное: не видать судье этих денег как своих ушей. Однако в то, что штраф именно таков, а может, и больше, я верил – а возвращение в участок грозило пустой тратой бензина и времени. Так что я протянул стражу дорог драгоценную купюру; он поблагодарил меня, приподнял шляпу и умчался прочь.

– И сколько у нас осталось денег? – сварливо поинтересовалась Зельда.