– Я только сейчас вспомнила.

Она только сейчас вспомнила!

– Пойдем в полицейский участок и сдадимся, – предложила она.

Зельда совершенно безоружна перед лицом мелких житейских неприятностей.

– Нет, – сказал я. – Мы пойдем на местный телеграф и уговорим их послать сообщение в Гринвиль, чтобы нам выслали денег.

Зельда усомнилась в том, что спартансбургский телеграфист проявит к нам доверие. Кроме того, будучи родом из Алабамы и, соответственно, питая сомнения в Прогрессе, она вообще не верила в то, что в Гринвиль нам прислали какие-то деньги.

Мы дошли до телеграфа и, в достопамятной манере бедняков заглянув в окно, убедились, что телеграфист – молодой человек добродушного вида. Мы вошли. Он согласился дать телеграмму. Мы полчаса просидели снаружи в Самоходной Развалюхе, с завистью глядя на проходивших мимо сытых людей, а потом телеграфист вышел и сообщил, что мы отныне не нищеброды, а обладатели трехсот долларов. Мы едва не разрыдались у него на плече, от чаевых же он отказался.

Мы оставили Самоходную Развалюху на тщательный осмотр и лечение, сами же поужинали в греческом ресторане, где доблестный спартанец принес нам торт, чтобы отметить Зельдин день рождения. Дабы должным образом завершить день, по ходу которого мы нарушили скоростной режим, дали взятку, не уплатили за пересечение моста и мошенническим образом получили техническую помощь, мы накупили кучу забавных открыток, разукрашенных бархатом, искусственным инеем и поучительными изречениями, и разослали их с благой вестью по всей стране. За этот день мы проехали сто восемьдесят миль и наконец уверились, что благополучно достигнем цели.

IX

IX

Наутро победоносная Самоходная Развалюха, лопаясь от масла, форсировала непреодолимые потоки и взбиралась на неприступные утесы. Механик из Андерсона поведал нам, что машина наша страдает сотней всевозможных недугов, после чего мы рассмеялись ему в лицо. На следующий день к ужину мы будем в Монтгомери. Мы даже подумали послать вперед телеграмму, дабы наше внезапное появление не вызвало у родителей Зельды опасного для здоровья шока, но потом решили не делать этого: слишком уж долго мы хранили свою тайну, жалко было теперь ею поступиться.

Кончина Сампсона на границе с Джорджией была воспринята как комическое происшествие, ведь старина Лазарь продолжал мужественно нести вахту на заднем левом колесе – последняя уцелевшая шина из пяти, с которыми мы выехали из Вестпорта, – стойкий Лазарь с его проплешинами и порезами. Санта-Клаус, Геркулес, Сампсон, а также шина, которую мы оставили мистеру Бибелику из Филадельфии на изготовление жевательной резинки, уже отбыли в каучуковый рай, где нет под ногами ни стекла, ни гвоздей и колесо запасным пребывает вовеки.