— Можно, — машинально кивнула Татьяна.

Тамара Васильевна уложила было Андрея на кровать, но вдруг, стоя над ним вполнаклона, спросила:

— Клеенка есть? — Лицо у нее, когда она обернулась к Татьяне, было красное, неприятное.

— Зачем?

— Вот тоже мне — зачем! Под себя сделает — стирай потом.

Татьяна сняла клеенку со стола, подстелила под простыню.

— Ну, иуда, теперь спи спокойно, — сказала Тамара Васильевна. Прикрыла сверху одеялом, подоткнула его в ногах. — Теперь часа на два, не меньше, — И тут же, без перехода, к Татьяне: — Значит, говоришь, объяснить тебе, кто такая и откуда?

— Да, объясните… — кивнула Татьяна.

— Город Благовещенск — слыхала такой?

— Да, конечно. Это, кажется, на Дальнем Востоке?

— Точно. На Амуре стоит. Смотри-ка, слыхала. А я думала, вы тут и не слышали о нас. Небось представляете, сидим там, точно в норах. А у нас нет — у нас воля, простор. Тебе и не снилось!

— Не снилось никогда. — Кажется, Татьяна даже хотела съязвить, сказать эти слова колко и ядовито, но ничего у нее из этого не получилось.

— Ну вот, приехал Толька — и я, как говорится, влипла.

— Куда приехал? Когда?

— Да когда… Андрюхе четвертый месяц теперь, да накинь еще девять месяцев, да плюс четыре кантовался он у нас, Толька твой… Выходит, года полтора уж будет…

— Да зачем он приезжал-то?

— А зачем они приезжают, мужики? Установки монтировать да баб портить. Больше незачем.

— А вы сами… вы-то как же?

— Не-е, я не против. Я это дело люблю. Но когда я залетела, я говорю: любишь, Толя, кататься — люби и саночки возить. Гони полсотни — и разошлись, как в море корабли… Не дал!

— Ну и…