— Да вот сюда, сюда. Вот здесь наша комната…

Тамара Васильевна положила ребенка на стол, развернула одеяло, пеленки. Сказала разозленно:

— Ну, как всегда. — И к Татьяне: — Ванная есть?

— Есть.

— Надо подмыть сначала. — Подхватила его, полуголого, в одной распашонке, на руки, как бы навалила тельце себе на грудь, понесла в ванную.

Татьяна опередила ее, пустила струю теплой воды:

— Не горячая?

— Сойдет, — безразличным тоном ответила Тамара Васильевна (она была лет на семь-восемь старше Татьяны). — Не барин… — Она ловко, в несколько движений подмыла малыша и хотела вот такого, мокрого, нести в комнату, но тут Татьяна сорвала с крючка чистое полотенце, протянула ей. — Не жалко? — усмехнулась Тамара Васильевна.

— Да что вы! — вспыхнула Татьяна.

— Ну-ну… — И, обтирая ребенка, Тамара Васильевна продолжала насмешливо смотреть на Татьяну; та смутилась. — Если не секрет, ты кто Анатолию будешь?

— Жена.

— Жаль, — сказала (все так же насмешливо) Тамара Васильевна. — Я думала, может, хоть сестра.

— Почему жаль? — не поняла Татьяна.

— Не «почему — жаль», а тебя — жаль. Такая молоденькая — и уже влипла… — И как ни в чем не бывало пошла из ванной в комнату.

Татьяна отправилась следом, ничего не понимая, уязвленная и удивленная: да кто она, эта Тамара Васильевна?

В комнате Тамара Васильевна кивнула на свою сумку:

— Достань-ка оттуда пеленку.

Татьяна послушно достала.

— Теперь расстели. Да не так, углом… Во, молодец, усвоила! — похвалила тут же. — А чего, скоро пригодится. Так что не дрейфь…

Татьяна ничего не понимала. И почему-то больше всего боялась, как бы не вернулась Эльвира Аркадьевна, мать Анатолия: она пошла по магазинам — самое любимое ее занятие.