…Вот так каждый день Феликс сидел в своем кабинете, мучимый и терзаемый сожалениями и раскаяниями, и каждый день после работы ехал к Надежде: иного и представить было нельзя. И мать Евгения Петровна, и дочь Светлана с ее мужем-студентом, и внук Ванюшка — все как будто перестали для него существовать, хотя совсем недавно все было наоборот: Надежда существовала лишь постольку-поскольку, а с Натальей была полная договоренность и взаимопонимание: он — отец, она — дочь, и ничто не должно омрачать их родства и любви… Теперь, когда Феликс оглянулся, он увидел, что по-настоящему он нужен сейчас только одному человеку — Надежде и что ему нужна только она, потому что разверзлась пропасть, а по краям этой пропасти два человека — он и она, остальные находились в безопасности, и потому смешно даже думать о них всерьез, оттого он и забыл их — разом, как бы навсегда, надолго… Они — обойдутся, а вот Надежда — нет, и он без нее — тоже нет, и если не протянуть друг другу руки — это все равно что сказать:. Натальи никогда не было на свете, и ни жизнь, и ни смерть ее ничего не значат для родителей. Разойтись окончательно — значит поставить крест на самом дорогом существе, которым — после смерти — стала для них Наталья. Жизнью своей она ничего не смогла ни доказать, ни добиться, а смертью — соединила родителей, да так, что разойтись для них — будто плюнуть в светлый образ погибшей дочери, растоптать его и предать забвению…

Вот почему они так держались отныне друг друга. Вот почему каждый вечер, как старик со старухой, они сидели у экрана телевизора, смотрели бесконечные передачи, почти не понимая в них ничего, мучительно вглядываясь в контрастный портрет дочери, которая тоже смотрела на них: отрешенно-отчужденно, с печальной улыбкой… Вот почему каждый день, уходя на работу, они едва-едва дотягивали до конца рабочего дня, а потом спешили домой, посидеть рядом, помолчать, побыть вместе, хотя любили друг друга нисколько не больше, а может, и совсем не любили, а может, отныне даже и ненавидели один другого…

IX. МЕЛЬНИКОВЫ

IX. МЕЛЬНИКОВЫ

Анатолий вернулся из командировки рано утром.

Дверь он открыл своим ключом, вошел тихо, Татьяна услышала только слабый щелчок английского замка; услышала, вздрогнула и проснулась. И, конечно, сразу догадалась: Анатолий. Взглянула на часы — шесть часов. Спала Татьяна вместе с Андрюшкой; потный, раскрасневшийся, он разметался по постели, выпростав из-под одеяла руки и ноги. Татьяна приложила к его лбу ладонь: господи, не хватало еще, чтобы заболел, — чего это его так разжарило?.. Но температуры, кажется, не было. Татьяна быстро накинула на плечи халат и только хотела встать с постели, как дверь приоткрылась и в комнату — улыбающийся, свежий, счастливый — на цыпочках вошел Анатолий.