Том Смарт вручил письмо вдове, и, как рассказывал дядя, что (по словам Тома Смарта) вопли вдовы, узнавшей содержание письма, могли пронзить каменное сердце. Том же был очень мягкосердечен, поэтому его они пронзили насквозь. Вдова качалась из стороны в сторону и, заламывая руки, восклицала:

— Ох, какие обманщики и негодяи мужчины!

— Ужасные обманщики, сударыня, но вы не волнуйтесь, дорогая, — попытался успокоить ее Том Смарт.

— Как же мне не волноваться! — вопила вдова. — Разве найду я человека, которого могла бы так сильно полюбить!

— О, непременно найдете, душенька, — уверил ее Том Смарт, проливая крупные слезы из жалости к злополучной вдове.

В порыве сострадания он обвил рукой ее пышный стан, а вдова, вне себя от горя, сжала ему руку, потом посмотрела в лицо и улыбнулась сквозь слезы. Том наклонился, заглянул ей в глаза и тоже улыбнулся сквозь слезы.

Так никогда и не удалось мне узнать, поцеловал Том вдову в этот знаменательный момент или не поцеловал. Дяде моему он всегда говорил, что не поцеловал, ну а я все-таки сомневаюсь. Говоря между нами, я склонен думать, что поцеловал.

Как бы там ни было, по полчаса спустя Том вытолкал очень рослого мужчину за дверь, а месяц спустя женился на вдове. Много лет подряд разъезжал он по округе на своей норовистой кобыле, запряженной в двуколку цвета глины, с красными колесами, а потом бросил свое дело и уехал с женой во Францию! Старый дом был тогда снесен.

История дяди торгового агента[44]

История дяди торгового агента[44]

— Мой дядя, джентльмены, — начал торговый агент, — был человек жизнерадостный, приятный и остроумный. Жаль, что вы его не знали, джентльмены. А впрочем, нет, джентльмены, не жаль! Если бы вы его знали, то по законам природы были бы вы все теперь или в могиле, или, во всяком случае, так близко от нее, что сидели бы по домам и не показывались в обществе, а значит, я бы лишился бесценного удовольствия беседовать сейчас с вами. Джентльмены, жаль, что ваши отцы и матери не знали моего дяди: они были бы в восторге от него: в особенности ваши почтенные маменьки, — это я наверняка знаю. Если бы из многочисленных добродетелей, его украшавших, надлежало выбрать две, превосходящие все остальные, то я бы сказал, что это было искусство готовить пунш и петь после ужина. Простите, что я останавливаюсь на этих печальных воспоминаниях о почтенном покойнике, — не каждый день встретишь такого человека, как мой дядя.

Джентльмены, я всегда считал весьма существенным для характеристики дяди то обстоятельство, что он был близким другом и приятелем Тома Смарта, агента большой торговой фирмы «Билсон и Сдам», Кейтетон-стрит, Сити. Дядя работал у Тиггина и Уэллса, но долгое время разъезжал по тем же дорогам, что и Том. И в первый же вечер, когда они встретились, дяде по душе пришелся Том, а Тому — дядя. Не прошло и получаса, как они уже побились об заклад на новую шляпу, кто из них лучше приготовит кварту пунша и скорее ее выпьет. Дяде досталось первенство по части приготовления, но Том Смарт на половину чайной ложечки обставил дядю. Они выпили еще по кварте на брата за здоровье друг друга и с тех пор стали закадычными друзьями. Судьба делает свое дело, джентльмены, от нее не уйдешь.