— Ты — жалкий человек! — повторил король подземных духов еще презрительнее, чем раньше, и опять помахал ногой, и опять она опустилась на плечи пономаря, и опять приближенные духи повторили действия повелителя.

Много раз облако надвигалось и рассеивалось, многому оно научило Габриела Граба, а он — хоть плечи его и болели от частых пинков, наносимых духами, — смотрел с неослабевающим интересом. Он видел, что люди, которые работали упорно и зарабатывали свой скудный хлеб тяжким трудом, были беззаботны и счастливы и что для самых невежественных кроткий лик природы был неизменным источником веселья и радости. Он видел, что те, кого бережно лелеяли и с нежностью воспитывали, беззаботно переносили лишения и побеждали страдание, которое раздавило бы многих людей более грубого склада, ибо первые хранили в своей груди источник веселья, довольства и мира. Он видел, что женщины — эти самые нежные и самые хрупкие Божьи создания — чаще всего одерживали победу над горем, невзгодами и отчаянием, ибо они хранят в своем сердце неиссякаемый источник любви и преданности. И самое главное он видел: люди, подобные ему самому — злобствующие против веселых, радующихся людей, — отвратительные плевелы на прекрасной земле, а взвесив все добро в мире и все зло, он пришел к заключению, что, в конце концов, это вполне пристойный и благоустроенный мир. Как только он вывел такое заключение, облако, спустившееся на последнюю картину, словно окутало его сознание и убаюкало его. Один за другим подземные духи скрывались из виду, и когда последний исчез, он погрузился в сон.

Уже совсем рассвело, когда Габриел Граб проснулся и увидел, что лежит, вытянувшись во весь рост, на плоской могильной плите. Пустая плетеная фляжка лежала возле него, а его куртка, лопата и фонарь, совсем побелевшие от ночного инея, валялись на земле. Камень, где он увидел сидящего духа, торчал перед ним, и могила, которую он рыл прошлой ночью, находилась неподалеку. Сначала он усомнился в реальности своих приключений, но, когда попытался подняться, острая боль в плечах убедила его в том, что пинки подземных духов были весьма реальными. Он снова поколебался, не найдя отпечатков ног на снегу, где духи прыгали через надгробные камни, но быстро объяснил себе это обстоятельство, вспомнив, что они, будучи духами, не оставляют никаких видимых следов. Затем Габриел Граб кое-как поднялся, чувствуя боль в спине, и, смахнув иней с куртки, надел ее и направился в город, но поскольку стал он другим человеком, вернуться туда, где его раскаяние воспримут с издевкой и в исправление не поверят, было невыносимо. Нескольких секунд поколебавшись, он побрел куда глаза глядят, чтобы зарабатывать себе на хлеб в других краях.