Услышав такой приказ, с полдюжины вечно улыбающихся подземных духов, коих Габриел Граб счел по этому признаку придворными, мгновенно скрылись и быстро вернулись с кубком жидкого огня, который подали королю.

— Так! — воскликнул подземный дух, у которого щеки и глотка стали прозрачными, когда он глотал пламя. — Вот это действительно хоть кого согреет. Подайте такой же кубок мистеру Грабу.

Тщетно уверял злополучный пономарь, что он не имеет обыкновения пить на ночь горячее; один из духов держал его, а другой вливал ему в глотку пылающую жидкость; все собрание визгливо смеялось, когда, проглотив огненный напиток, он кашлял, задыхался и вытирал слезы, хлынувшие из глаз.

— А теперь, — сказал король, шутливо ткнув в глаз пономарю острием своей конусообразной шляпы и причинив этим мучительную боль, — покажите человеку уныния и скорби несколько картин из нашей собственной великой сокровищницы.

Когда подземный дух произнес эти слова, густое облако, заслонявшее дальний конец пещеры, постепенно рассеялось, и появилась, как будто на большом расстоянии, маленькая и скудно меблированная, но уютная и чистая комнатка. Группа ребятишек собралась возле яркого огня, цепляясь за платье матери и прыгая вокруг ее стула. Мать изредка вставала и отодвигала занавеску на окне, словно поджидала кого-то. Скромный обед был уже подан на стол, и кресло придвинуто к камину. Раздался стук в дверь; мать открыла, а дети столпились вокруг и радостно захлопали в ладоши, когда вошел их отец, промокший, уставший, и принялся отряхивать снег с одежды. Дети, вертевшиеся вокруг него, схватили пальто, шляпу, палку и перчатки и мигом унесли из комнаты. Потом, когда он сел обедать возле очага, дети взобрались к нему на колени, мать села рядом, и казалось, здесь все были счастливы и довольны.

И вдруг почти незаметно все изменилось. Сцена превратилась в маленькую спальню, где умирал самый младший и самый красивый ребенок: розы увяли на его щеках, и свет угас в его глазах. И в тот момент, когда пономарь смотрел на него с таким интересом, какого никогда еще не испытывал и не ведал, мальчик умер. Его юные братья и сестры столпились вокруг кроватки и схватили за крохотную ручку, но тут же отшатнулись, прикоснувшись к ней: такая она оказалась холодная и тяжелая, и с ужасом посмотрели на детское личико, ибо хоть оно и было спокойным и безмятежным, и прекрасный ребенок казался мирно и тихо спящим, они поняли, что он умер, и знали, что он стал ангелом и теперь взирал на них и благословлял их с ясных и счастливых небес.