Мурга еще не читал «Хижины дяди Тома» и поэтому не понимал, о чем говорил Кирилл.
— Знаешь, Кирка, давай попросим Николая Павловича, чтобы вслух прочел нам эту книжку!
— Я слушать не буду!
— Почему?
— Я страшно злой!
Вечером, когда Кирилл сдавал книгу, учительница спросила, что бы он хотел еще прочитать.
— Никакой мне книги не надо! Не могу больше!
— Отчего это? — удивилась учительница: мальчик всегда так охотно брал книги.
— О неграх думать буду, а помочь им все равно не могу. Расскажите лучше, где живут они?
Выслушав рассказ учительницы, Кирилл еще более заволновался. А когда узнал о трагической судьбе негритянских юношей из американского штата Алабама, казненных на электрическом стуле, не удержался и зарыдал. Не стыдясь своих слез, зашагал по комнате.
— Неужели такое бывает на земле? — и повернулся к учительнице. — А у нас, глядите, в нашей лесной школе: я — эвенк, Мурга — ороч, Котька Соколов — русский. Все мы дружки! Приехал бы в Уську негритянский мальчик, был бы тоже дружком нашим. Нет нигде лучше, чем у нас. Верно?
4
4
Школьные годы бежали быстро. Кирилл с круглыми пятерками перешел в шестой класс.
Он вырос, стал шире в плечах, лицо обрело мужественные, строгие черты. Его черные как смоль волосы были зачесаны на пробор. Некрупные, узко поставленные глаза глядели остро, проницательно.
В эту пору в жизни Кирилла Батума произошло большое событие.
Школьники Приморского края собирались ехать в Москву. Предложили и директору орочской школы выделить в число экскурсантов лучшего ученика.
Телеграмму принесли ночью. На улице лил дождь. Ветер гнал по небу черные тучи. Шумела тайга. В такую погоду никто из дому не выходит, но Николаю Павловичу не сиделось.