Светлый фон

Скорей, Егорушка, приезжай. В Москве тоже хорошо, не хуже, чем в Вилюе, я знаю, тебе здесь понравится.

Марта».

 

— Хорошее письмо, — сказал я, возвращая ему конверт.

— Думаешь?

— Конечно.

Егорка тяжело вздохнул,

— Нет, ты Марту плохо знаешь. Ты только погляди: ни слова не пишет про Павлика, как это можно? — И, вскинув на меня глаза, прибавил: — Ты лучше послушай...

Так я узнал историю удивительной, необыкновенной любви...

 

Марта приехала в Вилюй в самом начале войны, после окончания педучилища.

Добравшись до Тальникового, она несколько дней прожила у незнакомых людей, которые посоветовали ей сходить на почту, узнать, не прибыл ли кто из Вилюя. И тут ей попался Егорка. Он уже поднял оленей, чтобы двинуться через горный перевал, и, узнав, что Марта ждет оказии, с радостью пригласил новую учительницу ехать вместе.

Впервые в жизни русская девушка садилась на нарту. И хотя Егор уступил ей побольше места и укрыл ноги оленьей шкурой, он очень боялся, как бы она не застудилась в своих резиновых ботах и в легком пальто на ватине. Он хотел было отдать ей свою меховую шубу, но Марта сказала, что не боится стужи. Когда на горном перевале закружил ледяной, обжигающий вихрь и олени неожиданно остановились, тревога охватила Егорку. Не за себя тревожился он. Ему не раз приходилось попадать в пургу, зарываться в снег, привязывать себя и оленей к стволу дерева, чтобы ветер не сбросил в пропасть. За Марту боялся он. Заметив его волнение и не зная, чем оно вызвано, она спросила:

— Здесь остановка?

— Переждать надо, — сказал он, — наверно, пурга начинается.

Привязав оленей к сосне, он помог Марте перебраться по глубокому снегу в затишек около поваленного бурей дерева и сел рядом. Несколько минут они сидели молча.

— Худо тебе так, — сказал Егор и отдал ей свою шубу.

Почти час просидели они, тесно прижавшись друг к другу, и, когда Марта начинала дремать, Егор легонько толкал ее в бок:

— Только не спи, пожалуйста, считается нехорошо, когда на морозе хочется спать.

Она подумала, что он шутит, и посмотрела на него из-под склеенных инеем ресниц.