Ученые насчитали на Курилах более сотни вулканов, из которых тридцать восемь действующих, в том числе несколько подводных, скрытых в глубине океана.

Недаром курильчане, когда их спрашивают: «Как живете?» — отвечают шуткой: «Лучше всех, как на вулкане!», хотя сами огнедышащие сопки порою с ними не шутят, посылая и земле- и моретрясения.

Забегая вперед, скажу, что колебание почвы, например на Кунашире, происходит довольно часто. Оно порой неощутимо для человека, но сколько раз, просыпаясь по утрам, приходилось наблюдать, как в графине, который стоял на тумбочке, слегка колыхалась вода.

Чем дальше мы шли проливом, тем больше выступала высоченная сопка, покрытая густым темным лесом. Это вулкан Тятя. Возможно, его назвали так потому, что он главенствует над целой «семьей» других сопок. Я говорю «возможно», ибо никто точно не знает происхождения этого названия. Во всяком случае, Тятя выделяется своим изумительным по красоте двухкилометровым конусом, увенчанным остроконечной вершиной. Он сложен как бы из двух ярусов, и поэтому ученые называют Тятю «вулканом на вулкане».

По красоте и величию Тятя уступает лишь Алаиду — самому большому курильскому вулкану, гордый вид которого так поразил воображение русских землепроходцев.

В одной древней легенде говорится об Алаиде:

«Помянутая гора стояла прежде сего посреди великого Курильского озера; и понеже она вышиною своею у всех прочих гор свет отнимала, что оные непрестанно на Алаид негодовали и с ней ссорились, так что Алаид принуждена была от неспокойства удалиться и стать в уединении на море...»

Вот почему Алаид, стоящий одиноко среди бурных вод Охотского моря, часто называют вулканом-отшельником.

Я думаю, что эта легенда вполне применима и к Тяте: ведь он тоже заслоняет солнце соседним сопкам, но они не ссорятся с ним и предпочитают стоять в тени гиганта. Тятя служит отличным ориентиром капитанам морских судов, когда они, миновав пролив Екатерины, входят в Тихий океан.

Уже погасли последние блики заката и на море легли сумерки, когда пароход стал на рейд в нескольких милях от Южно-Курильска, который светился вдали гирляндами огней.

Только отгремели якорные цепи, к пароходу подошли две самоходные баржи за грузом и пассажирами. Матросы спустили вдоль высокого борта шторм-трап, и мы сошли на баржу, сильно подбрасываемую волнами.

В тот же вечер я сделал первую запись в курильском блокноте.

7

Не успел я расположиться в номере гостиницы, как радио напомнило: «Московское время тринадцать часов. Слушайте передачу для жителей Курильских островов».