Когда на студию сообщили, что самолет благополучно приземлился на аэродроме и за отцом девочки выслана машина, режиссер впервые за несколько дней вздохнул с облегчением.

Между тем диктор уже рассказывал эту историю.

По знаку, данному режиссером, из двух противоположных дверей зала одновременно навстречу друг другу вышли тоненькая стройная девушка и невысокого роста полковник. В больших черных глазах девочки, в неуверенных ее движениях были счастливое нетерпение встречи и робость перед незнакомым мужчиной — самым близким, самым родным ей человеком на свете.

Еле сдерживаясь, чтобы не побежать, полковник метровыми шагами пересек сцену. Вплотную приблизившись к девочке, он секунду пристально смотрел на нее, и вдруг, к удивлению всех присутствующих в зале, широкая счастливая улыбка медленно сползла с его лица. Он беспомощно посмотрел в зал, развел руками и тихо сказал:

— Это не моя дочь!..

2

2

Примерно за год до описываемых событий на окраине города в небольшом двухэтажном доме со старинными узорчатыми ставнями, принадлежавшем доктору Крамаренко, произошло несчастье.

Сам доктор выехал в отдаленный район на срочную операцию и отсутствовал уже три дня. Его жена пошла с утра по магазинам и потеряла счет времени. Дома осталась их пятнадцатилетняя дочь Нина, ученица девятого класса.

Был второй день весенних школьных каникул.

Обычно в это время в город уже приходит весна, но в этом году март выдался серый, дождливый. Холодный северный ветер ломал ветки деревьев, яростно бился об окна домов, подгонял одиночных прохожих. В такую погоду не хотелось гулять, и Нина решила полистать еще раз роман Митчела Уилсона, из-за которого у нее недавно разгорелся спор с отцом. Но книжка куда-то затерялась. В книжном шкафу ее не было, на письменном столе тоже. Отдать библиотечную книгу Нина никому не могла, это она помнила точно. Если бы ее взял с собой отец, он обязательно сказал бы ей об этом. Укоряя себя за рассеянность, Нина стала один за другим выдвигать ящики огромного отцовского письменного стола. Раньше она сюда никогда не заглядывала. Никто, конечно, не запрещал ей делать это, ключи в доме вообще имелись только от входной двери, но девочку здесь просто ничто не интересовало. Сейчас же она с удовольствием и любопытством рассматривала никогда не виденные ею вещи — коллекцию курительных трубок, которые когда-то доктор Крамаренко азартно собирал, а потом, охладев к ним, забросил в дальний угол ящика; именной портсигар, полученный им еще в первые годы Советской власти за борьбу с эпидемией; гимназическую фотокарточку матери, мечтательной девочки с тяжелой косой, уложенной вокруг головы...