Один из ящиков был туго набит старыми письмами.

Задвинуть его обратно было не так-то просто, и Нина заново уложила все письма, часть же не уместилась в ящике, и их пришлось перекладывать в другой, более свободный. Уже закрывая ящик, Нина обратила внимание на пожелтевший от времени листок бумаги, напечатанный на машинке. Автоматически она прочла первые строчки, потом еще раз... в глазах вдруг стало двоиться, голову сдавило в висках, негнущиеся пальцы руки ощутили пудовую тяжесть листка бумаги. Теряя способность воспринимать прочитанное, перескакивая через строчки, Нина с огромным трудом добралась до подписи на листе — секретарь райисполкома Н. Сметанина. Явственно слыша стук сердца, девочка заставила себя вернуться к началу письма и медленно снова прочесть его до конца.

«Дорогие товарищи Крамаренко! — писала Н. Сметанина. — Как поживает удочеренная вами в 1941 году девочка? Не сомневаюсь, что ей хорошо с вами и вы смогли заменить ей пропавших родителей. После того как я с бригадой учителей временно выехала в одну из областей, освобожденных от немцев, я потеряла всякую связь с Энском. Ваш новый адрес тоже разыскала с большим трудом. Сводки с фронта самые обнадеживающие. Недолго еще гулять врагу по нашим улицам. Скоро, скоро мы встретимся с вами в родном городе и отпразднуем победу. Если вы что-нибудь узнаете о родных вашей девочки, сообщите мне по адресу. С уважением Н. Сметанина».

«Дорогие товарищи Крамаренко! — писала Н. Сметанина. — Как поживает удочеренная вами в 1941 году девочка? Не сомневаюсь, что ей хорошо с вами и вы смогли заменить ей пропавших родителей. После того как я с бригадой учителей временно выехала в одну из областей, освобожденных от немцев, я потеряла всякую связь с Энском. Ваш новый адрес тоже разыскала с большим трудом. Сводки с фронта самые обнадеживающие. Недолго еще гулять врагу по нашим улицам. Скоро, скоро мы встретимся с вами в родном городе и отпразднуем победу. Если вы что-нибудь узнаете о родных вашей девочки, сообщите мне по адресу.

Далее следовал адрес.

«P.S. Мне все-таки кажется, что Нина ехала в московском поезде».

«P.S. Мне все-таки кажется, что Нина ехала в московском поезде».

Строчки прыгали на листе, сливаясь в сплошную черную полосу. Нина плакала долго, безутешно.

Сирота! Значит, она — сирота! Без отца и матери. Они пропали, то есть погибли во время войны. А эти... В первое мгновение она с ужасом и раскаянием подумала, что папа и мама превратились дня нее в «этих», но сразу же жалость к себе подавила все другие чувства... Конечно, «эти», ведь они ничего не сказали ей. Как они могли так! Правда, на отношение их к себе она не может пожаловаться. Нужно быть справедливой. Но и не вещь же она и, кажется, уже не ребенок.