— Идет, глаза в землю и ноль эмоций.

Кажется, Элла так и не поверила в существование двух столь разительно похожих людей. Вообще, возможно, разительно похожими они были только для персонала, для которого все отдыхающие на одно лицо. У двойника Митько был грязный, сухопутный еще загар, у Митько загар отдавал глянцем топленого масла, и глаза у того были серые, а у Митько карие, с рыжиной. И наконец, двойник наблюдался по поводу застарелой астмы, тогда как у Митько едва прослеживался бронхит.

Угревшись, Митько нарочно оттягивал ни с чем не сравнимое наслаждение, когда единым махом выбрасываешь себя из мешка, чтобы всем телом окунуться в бодрящий морской воздух. На тумбочке влажнело махровое полотенце. Это полотенце Митько подарила теща. Они жили с женой у нее на даче с апреля. Большой дом, большой яблоневый сад, огород… Митько, по его собственному разумению, был человеком удачливым. Те, кто знал его близко, звали его везунчиком, Валерой-везунчиком.

Было их у матери двое, два мальчика-погодка. Они жили тогда в Загорянке, над тихой мелководной Клязьмой, в маленьком, как бы игрушечном домике. Оба брата бредили небом. На крыше домика они соорудили фюзеляж самолета, выточили пропеллер, который крутился, как всамделишный, даже при слабом ветре. Братья усаживались в самолет и воображали себя пилотами. После школы старший, Виталий, поступил в летное училище, звал на другой год Валерия, но Валерий предпочел мединститут. В этом не было ничего предосудительного, но отношения между ними разладились, Виталий расценил поступок Валерия как предательство. Несколько лет назад он разбился на испытаниях. Узнав об этом, Валерий ахнул и возблагодарил судьбу, удержавшую его от рокового выбора.

2

На третьем курсе Валерий Митько сдружился с Сашей Чекмасовым, тоже очень на него похожим. Может быть, это сходство и стало основой их студенческой дружбы. Похожи они были настолько, что ходили сдавать друг за друга экзамены и зачеты без риска быть разоблаченными. Оба враз заболели конструированием медицинской техники. «Черт-те что, — рассуждали они в юном запале, — хирургический инструментарий все еще на уровне слесарного производства: долото, молоток, дрель». Чекмасов в параллель поступил в машиностроительный институт, с блеском его окончил. Где-то на пятом уже курсе он разработал чрезвычайно эффективный аппарат для операций на суставах стопы. Митько же охладел к медицинской технике, увлекся настольным теннисом. А дальше произошло следующее. Чекмасов, поглощенный новыми замыслами, аппарат свой не запатентовал, идею его тут же умыкнули, попросту сказать, обобрали Сашу Чекмасова. Теперь вместо плодотворной конструкторской деятельности он обивает пороги судебных инстанций и, по слухам, перенес уже два инфаркта. А у Митько едва прослеживается бронхит.