— Тяжелый случай, — сказал Нормалек. — Вот у нас артист Курилов на улице Радио лежал, так вот он рассказывал…

Борис Иванович перебил:

— Ребятки, поможете?

— Чтобы бросить пить, надо иметь силу воли, — наставительно сказал Анкилоныч.

— Друг, — слабо улыбнулся Борис Иванович, — сила-то есть, воли нету.

Алик и Сережа вынесли приговор: в данном случае медицина бессильна. Митько взялся лечить. Бориса Ивановича он действительно вылечил. Тот вернулся на эстраду, не раз принимал участие в зарубежных гастролях. Воздержание продолжалось шесть лет, и за это время Борис Иванович успел создать Митько такую рекламу, что сделать карьеру тому ничего не стоило. Так он выбрал психиатрию, а в более узком смысле — наркологию.

Фаина Ивановна работала процедурной сестрой в том же диспансере, что и Митько. Это было очень удобно. С годами у них сложился свой круг подопечных, которых они про себя называли то пациентами, то клиентами, уже не чувствуя разницы в этих понятиях.

Подопечные Митько были люди уважаемые, с положением и достатком. Законченных, безнадежных потаторов он распознавал с первого взгляда и сплавлял на попечение других врачей.

Солидных клиентов Митько ублажал, как мог, и они платили ему сторицей. Получив в ягодицу смесь серы и персикового масла, волоча ногу, постанывая и обливаясь потом, они покидали диспансер осчастливленные, горячо благодаря его за эту средневековую пытку. На другой день Митько навещал их на дому в сопровождении Фаины Ивановны. Лечение они вели энергично и массированно — через несколько дней клиенты выглядели свежо и бодро. Разумеется, спустя время они срывались опять, но в отчаяние не впадали, уповая на чудодейственную помощь супругов.

Словом, если бы не коллизия с Айгуль, мог бы Митько считать свой жизненный путь сложившимся как нельзя лучше. Коллизия с Айгуль осталась в его душе незаживающей экземной ранкой. Бывало, Айгуль не вспоминалась ему годами, бывало, воспоминания угнетали до такой степени, что приходилось принимать транквилизаторы.

4

В тихий час Митько вызвал к себе главврач.

— Рябов Иван Евгеньевич? — спросил, он рассматривая Митько через бифокальные стекла.

— Почему? Я Митько Валерий Александрович.

— Нет, вы Рябов Иван Евгеньевич. Митько Валерий Александрович скончался три часа тому назад в автобусе от приступа астмы.

— Не может быть… — У Митько задрожала челюсть.

— Факт остается фактом. В данном случае весьма прискорбным. Скажите, Валерий Александрович, как вышло, что Рябов поехал в Севастополь под вашим именем? Подобные поездки ему были категорически противопоказаны.