С такими светлыми думами о друге Вадим Семиколенов теперь отмеривал километры по столице, отыскивая Спиридоньевский… Наконец замелькали близкие номера домов. Дверь перед гостем распахнула Булгаш — невысокая ростом проворная калмычка с радушным выражением лица и приятно-певучим голосом.

Хозяина дома не оказалось. «На занятиях!» — объяснила Булгаш. Как всегда веселая и общительная, одетая по-московски модно, женщина предложила гостю чашку чая. Вадим помнил о возрасте супруги Чапчаева, было ей немногим больше тридцати. Однако короткая стрижка делала Булгаш совсем девчонкой. На шум в прихожей выбежал из другой комнаты пятилетний Анатолий, кинулся к дяде Вадиму, а восьмилетний Борис, сидя за книгой, наблюдал из-за стола, как дядя в гимнастерке с двумя орденами причесывается у зеркала… Сели за чай. Но вскоре стремительно вошел сам Араши. Друзья обнялись, постукивая друг друга ладонями по плечам.

— Сегодня весь день, — признался Араши, — не давало покоя предчувствие… Так и влекло к очагу! Поэтому раздумал идти в библиотеку после лекций…

Булгаш принесла мужу и гостю большие пиалы крепко заваренного чая.

— Давай, брат, рассказывай, как там у нас?

Через пять минут они уже сидели на диване, забыв обо всех остальных в доме. Булгаш пыталась напомнить мужу:

— Человек с дороги, пусть поест, а времени на разговоры хватит.

— А вот я его помучаю сначала, пусть он с большим аппетитом поужинает!

И он опять принимался тискать друга в объятиях, будто пробовал свою силу.

Вадим очень любил Араши вот таким: распахнутым, неугомонным, резко размахивающим руками. Тот в свою очередь, слушая гостя, не забывал покрикивать на жену:

— А ты, Булгаш, свое дело твори: про ужин мы помним!

Вадиму он сказал, когда стол был уже накрыт со всей щедростью, на какую была способна заботливая калмычка:

— У наших предков, ойратов, был трогательный обычай братания. Мальчики и юноши обменивались подарками и становились андами, назваными братьями. Содружество считалось выше кровного родства. Анды — как одна душа, никогда не оставят один другого в беде, выручат, хоть свою голову надо сложить. Если ты сотворил зло анду, то тебя ждало презрение со стороны ближних и дальних. Вот и мы с тобою, Вадим, хотя и не побратались по обычаю, но оказались близкими по духу. У нас что ни на есть самое неизбывное братство, — говорил возбужденно Араши. — Ты помог калмыкам, да и мне ведь не однажды подавал руку в нелегкую пору…

— Было кому подать руку! — заметил Вадим. — Другому и подашь, но он ее тут же уронит, а то и запачкает!

— Немало прекрасных русских людей, бескорыстных, щедрых сердцем, пало за счастье других… Ты вот уцелел, Вадим, в той кровавой сече. И я вдвойне счастлив быть рядом, идти вместе дальше!