Каноник Ратбоун продолжал рассказ:

– …Достались они нам, разумеется, нелегко, крайне нелегко достались, и, по правде говоря, чтобы вывезти их из страны, тоже потребовались немалые хлопоты. Расшифровка их – громадный труд. Мы засиживаемся допоздна, мисс Стантон, засиживаемся допоздна, а глаза у меня, к несчастью, уже не те, но доктор Курциус всегда готов заменить мне очки.

– Все это будоражит воображение, – заметила мисс Ньютон. – А когда будут опубликованы результаты?

– Боюсь… Боюсь, будет сложно найти издателя.

– Но какова история, каноник! Стыд и срам, если она пропадет. Пусть мистер Стантон ее для вас запишет.

Доктор Курциус и каноник Ратбоун одновременно подняли головы. Их глаза встретились, и Стантону показалось, что Курциус кивнул.

– Как я понимаю, – произнес каноник Ратбоун, – мистер Стантон – писатель? Боюсь, я этого не знал. Боюсь, я был неосмотрителен, немного поспешил. Разумеется, мистер Стантон, вы отнесетесь ко всему сказанному как к сугубо конфиденциальным сведениям. Я имею в виду… я имею в виду…

– Нам понятно, что вы имеете в виду. – Мисс Ньютон рассмеялась. – Вам не хочется обращать реальность в прелестное сочинение.

– Уверен, мистер Стантон знает, что я имею в виду. Мне нравится, мисс Стантон, думать о себе как о философе, который старается сделать обыденным и естественным все… все, что трудно объяснить. Боюсь, я не доверяю, – уверен, вы простите меня, мистер Стантон, допускаю, что могу заблуждаться, – я не доверяю воображению автора художественной прозы. Опасный это дар, сдается мне, опасный и настораживающий. Доктор Курциус, нам пора. Такое приятное знакомство, мисс Стантон, мое… моя астма, миссис Брамли, увы, в церковь мне, можно сказать, дорога закрыта. С нетерпением будем ждать вас всех в старом викариатском доме. Вы так любезны, такой приятный вечер. Не трудитесь нас провожать, мистер Стантон, уверяю, мы сами найдем дорогу.

– До свидания, – попрощалась мисс Стантон. – Боюсь, мы не сумели развлечь доктора Курциуса.

– Я счастлив, – отозвался Курциус, низко склоняясь над ее рукой, – быть при канонике Ратбоуне – как это говорится? Учеником? Нет, последователем.

Стантон проводил визитеров до дверей. Поспешно пожал теплую влажную ладонь каноника Ратбоуна, затем коснулся холодной сухой руки доктора Курциуса. Простился без улыбки и стал следить, как они удаляются по узкой гравийной дорожке: впереди, все той же шаркающей, но притом прыткой походкой старик; за ним по пятам, широким механическим шагом, чернобородый, одетый в черное, спутник.

Возвращаться в гостиную и слушать пустую болтовню не хотелось. Случилось нечто странное, а что именно – Стантон не понимал. Конечно, писать этот рассказ он теперь не будет. Это невозможно, и дело тут не в Хильде Ньютон. Впрочем, да и бог с ним. Вышла бы простая безделица, не более того.