— Без риска в нашем деле нельзя, Спиридон. Посуди сам, дожидайся мы бумаг из «Главводхоза», и по сей день топтались бы на месте. Ведь бумага еще не получена, — ответил ему Важа.

Сзади раздался рокот Лонгинозова мотоцикла. Не успели они обернуться, как Лонгиноз подрулил прямо к ним. Лихо осадив своего «конька», Лонгиноз ловко соскочил на землю. Быстро сбросив на сиденье громадные кожаные рукавицы, он оправил костюм и вскинул руку к виску:

— Разрешите доложить, товарищ главный инженер, что полевая кухня следует за мной. Минут через двадцать она будет на месте.

Важа посмотрел на часы.

— Молодчина, Лонгиноз. Поспел точно к полдню. Что везешь?

— На первое борщ, на второе гуляш. Мясо свежайшее. И еще холодный лимонад.

— Отлично. Ты погляди, как люди работают! — повернулся Важа к корчевщикам.

— По-стахановски, товарищ главный инженер, — чеканя слова, сказал снабженец. — И я стараюсь от них не отставать.

— Так держать, Лонгиноз, — зная слабость Лонгиноза, похвалил его Спиридон Гуния.

— Всегда готов служить общему делу! — снова козырнул Лонгиноз и улыбнулся, вытирая со лба обильный пот.

Уча Шамугия и Антон Бачило по-прежнему жили в Кулеви в семье Эсмы и Якова Арахамия. Никак не смогли они расстаться с их добрым очагом. На канале Уча и Антон почти не сталкивались, разве что поздним вечером встречались за ужином, да и то изредка. Обычно они шли с работы в разное время, настолько голодные и усталые, что, наскоро перекусив, тут же отправлялись спать, не в силах дожидаться друг друга.

Дела у них шли неплохо. Ни один экскаваторщик не мог состязаться с ними. Оба намного перевыполняли взятые на себя обязательства, но обоим не давала покоя одна и та же мысль. Уча переживал, что, опередив Антона, он тем самым проявит неблагодарность к своему учителю. «Как же так, — думал он, — Антон обучил меня всему, что сам умел, именно по его рекомендации я и стал самостоятельно работать, да еще на «Комсомольце». И что же? Просто так и положить на лопатки самого близкого мне человека? Нет, что-то тут не так...» И, обеспокоенный этой мыслью, Уча останавливал экскаватор, стремясь поотстать от Антона. Но страсть к соревнованию брала свое, и он вновь с азартом рвался вперед.

Те же сомнения мучили и Антона: «Что-то нескладно получается, я сам обучал и направлял Учу, сам уступил ему «Комсомолец», а теперь сам стараюсь его обогнать. Нет, негоже так поступать...» И, подобно своему другу, Антон замедлял работу. Но дело торопило, и Антон с новой энергией вонзал ковш в неподатливую землю.

Переживания оставались переживаниями, а соревнование день ото дня набирало силу. Вся стройка с неослабным вниманием следила за его ходом. Каждый вечер в управлении вывешивали «молнии», извещавшие о делах соревнующихся.