Первое время Мелани, в минуты особенно сильных схваток, держала руку Скарлетт и сжимала ее с такой силой, что хрустели суставы. Через час руки Скарлетт вспухли, побагровели, и она едва могла ими пошевелить. Тогда она взяла два длинных полотенца, перекинула через изножье кровати, связала концы узлом и вложила узел в руки Мелани. И Мелани вцепилась в него, как утопающий в спасательный круг; она то изо всей силы тянула за полотенца, то отпускала их, то словно бы пыталась разорвать их в клочья. И кричала, как затравленный, попавший в капкан зверек, – час за часом, час за часом. Иногда она выпускала из рук полотенца, бессильно терла ладонь о ладонь и поднимала на Скарлетт огромные, расширенные мукой глаза.

– Поговори со мной. Пожалуйста, поговори со мной, – еле слышно шептала она, и Скарлетт принималась болтать что попало, пока Мелани не начинала снова извиваться на постели, вцепившись в полотенца.

Сумеречная комната плавилась в зное, стонах, жужжании мух, и так томительно-тягуче ползли минуты, что Скарлетт казалось, будто утро отодвинулось куда-то в необозримую даль. Будто она всю жизнь просидела здесь, в этой влажной, душной полутьме. Всякий раз, как Мелани вскрикивала, Скарлетт хотелось закричать тоже, и она так закусывала губы, что боль заставляла ее опомниться, и она цепенела на грани истерики.

Один раз она слышала, как Уэйд на цыпочках прокрался по лестнице наверх и остановился за дверью, хныча:

– Есть хочу!

Скарлетт направилась было к двери, но Мелани взмолилась топотом:

– Не уходи. Пожалуйста. Вез тебя я этого но вынесу. И Скарлетт велела Присси спуститься вниз, разогреть оставшуюся от завтрака мамалыгу и накормить ребенка. Сама она, думалось ей, после сегодняшних испытаний никогда больше не сможет проглотить ни кусочка.

Часы на камине остановились, и Скарлетт не имела ни малейшего представления о том, который теперь был час, но когда жара в комнате начала спадать, и пробивавшиеся снаружи лучи потускнели, она подняла жалюзи и, к своему удивлению, увидела, что день уже клонится к вечеру и багровый шар солнца стоит низко над землей. Ей почему-то все казалось, что этому палящему полдню никогда не будет конца.

Она сгорала от желания узнать, что происходит в городе. Все ли войска уже оставили его?. Вошли ли в город янки? Неужели конфедераты сдадут город без боя? И сердце ее упало, когда она подумала о том, как мало осталось конфедератов и как много солдат у Шермана, сытых солдат! Шерман! Это имя нагоняло на нее такой страх, словно в этом человеке воплотился сам сатана. Но времени для раздумий не было: Мелани просила пить, просила сменить мокрое полотенце на лбу, помахать на нее, отогнать мух, садившихся на лицо.