Беря у него бутыль с виски и прикладывая горлышко к губам, Скарлетт заметила, что он следит за ней глазами и в них промелькнуло нечто близкое к неодобрению.

– Я знаю, что леди не пьют крепких напитков, – сухо сказала она. – Но на сегодня забудь, что я леди, папа, сегодня мне надо заняться делами.

Она сделала глубокий вдох, запрокинула бутыль и быстро глотнула. Жгучий напиток обжег ей горло, она почувствовала, что задыхается, и на глазах у нее выступили слезы. Она снова глубоко втянула в себя воздух и снова поднесла бутыль к губам.

– Кэти-Скарлетт, – произнес Джералд, и впервые с момента своего возвращения она уловила в его голосе властные отцовские нотки, – довольно. Ты не привыкла к спиртному и можешь захмелеть.

– Захмелеть? – Она рассмеялась, и смех прозвучал грубо. – Захмелеть? Я хотела бы напиться вдрызг – так, чтобы забыть про все на свете.

Она сделала еще глоток, и тепло пробежало у нее по жилам, разлилось по всему телу – она почувствовала его даже в кончиках пальцев. Какое блаженное ощущение дает этот благословенный огненный напиток! Казалось, он проник даже в ее оледеневшее сердце и тело начало возрождаться к жизни.

Перехватив ошеломленный, страдальческий взгляд Джерадда, она потрепала его по колену и постаралась изобразить на яйце капризно-дерзкую улыбку, против которой он всегда был безоружен.

– Как могу я захмелеть, па? Разве я не твоя дочка? Разве я не получила в наследство самую крепкую голову во всем графстве Клейтон?

Он вгляделся в ее усталое лицо, и она уловила на его губах даже некое подобие улыбки. Виски взбодрило и его… Она снова протянула ему бутыль.

– А сейчас можешь глотнуть еще разок, после чего я помогу тебе подняться наверх и уложу бай-бай.

Она прикусила язык. Нельзя разговаривать с отцом, как с ребенком, как с Уэйдом. Так не годится. Это неуважительно. Однако Джералд обрадовался ее словам.

– Ну да, уложу тебя бай-бай, – бодро повторила Скарлетт, – и дам выпить еще глоточек, может быть, даже целый ковшик, и убаюкаю, и ты уснешь. Тебе нужно выспаться, а Кэти-Скарлетт вернулась домой, и, значит, не о чем больше тревожиться. Пей.

Джералд послушно сделал еще глоток, и Скарлетт, взяв его под руку, помогла ему встать.

– Порк…

Порк взял тыквенную бутылку в одну руку, другой подхватил Джералда. Скарлетт подняла повыше горящую свечу, и они втроем медленно направились через темный холл к полукруглой лестнице, ведущей в комнату хозяина.

В спальне, где Сьюлин и Кэррин лежали в одной постели, разметавшись и что-то бормоча во сне, стоял удушливый смрад от единственного источника света – тряпичного фитиля в блюдце со свиным салом. Когда Скалетт отворила дверь в эту комнату с наглухо закрытыми окнами, в лицо ей пахнуло таким тяжелым, спертым воздухом больничной палаты – запахом лекарств и зловонного сала, – что она едва не лишилась чувств. Доктора могут, конечно, утверждать, что свежий воздух опасен для больных, но если ей предстоит пробыть какое-то время здесь, то она должна дышать, чтобы не умереть.