Подростковая беременность

Подростковая беременность

Девочка-подросток пытается обойти задачу освобождения от родителей и борьбы за собственную идентичность в своего рода всесильном бунте, так сказать, насильно становясь взрослой посредством беременности. Беременность приобретает двойственное значение в одновременно регрессивном движении назад к идентичности ребенка, который требует матери, поскольку сама девочка не может быть настоящей матерью.

В бессознательном беременной девочки-подростка частичная попытка расстаться с матерью сочетается с аннуляцией отделенности от нее в образовании связи <…> и беременная может чувствовать себя одновременно матерью и защищенным ребенком» (Berger, 1987, S. 114).

Страх идентичности, пустоту на месте идентичности едва ли удается побороть: «„Ребенок в животе“ должен избавить от безнадежного чувства опустошенности» (Berger, 1989b, S. 251). Согласно Бергеру, девочка-подросток возвращается к собственной матери, не будучи в состоянии стать настоящей матерью для ребенка. Мать при этом неожиданно получает своего ребенка назад и еще одного впридачу, и об обоих она должна позаботиться, и она, конечно, с радостью берет эту задачу на себя. Собственно, девочка-подросток должна бы интегрировать новое сексуальное тело и возникшее материнство физически, беременность без такой интеграции Бергер называет (там же, S. 270) «своего рода психосоматической стратегией обхода <…>: фантом воображаемого ребенка становится реальным объектом <…>, похожим на <…> символ, который перенимает конкретное значение символизируемого».

Соответствующую динамику можно обнаружить в так называемых «поздних матерях» (Berger, 1989a), которые долго не могли прояснить для себя вопрос материнства, возможно, строили карьеру, а затем на исходе четвертого десятка захотели завести ребенка в своего рода панике перед уходящим поездом. Наподобие подростков, они переживают своеобразное возвращение к матери, от которой они внутренне до конца не освободились, как выясняется, и вместе с ней воспитывают ребенка, поскольку длительные отношения с партнером, которые могли бы привести к образованию семьи, были невозможны. Но возвращение к матери происходит и в другом отношении, поскольку возникает новый симбиоз «мать — дитя», в котором мать не только кормящая сторона, но и сторона, которую питают (ср.: Halberstadt-Freud, 1993). Одна женщина ближе к 40 со злостью осознала ненадежность своего партнера, наконец решила не заводить детей и — забеременела. Она сказала: «Ну и ладно, сейчас рожу ребенка, с мужем или без!» И наконец она ощущает себя женщиной: «Я справлюсь и сама!» Затем она говорит с меньшим протестом в голосе: «Я вообще на это не рассчитывала, я была совершенно поражена, это произошло не по плану». Она до сих пор не сообщила об этом своему партнеру. Первым человеком, которому она сообщила новость, стала ее мать. Та в некотором роде мужененавистиница, поэтому она сказала (хотя, конечно, очень обрадовалась): «Не волнуйся только, мы справимся!».