Когда она была беременна своей дочерью, она обнаружила, что у мужа есть другая женщина, ушла от него и вернулась к родителям. Она жила в родительском доме, и, поскольку она должна была работать, ей нравилось, «что она могла легко оставить дочку на родителей». Естественно, семья приняла ее назад, в этой семье было заведено (с чем пациентка тогда соглашалась), что одна тетя не должна выходить замуж, потому что ее выбрали ухаживать за матерью (бабушкой пациентки). (В так называемых «избранных кругах» есть поговорка «Нелюбимая дочь становится сиделкой!», т. е., во-первых, это должна быть дочь, во-вторых, явно не та, которой дали достаточно любви, чтобы она отдавала ее взамен, а та, которую не любили и приучили к мысли, что она должна быть благодарна за возможность жертвовать собой ради других, чтобы ее хотя бы такой принимали.) И действительно, когда пришла пора, госпожа Инграм сидела с отцом пять лет перед его смертью. «И потом с моей матерью случилось то же, и я уже три года должна была за ней ухаживать». Я уточняю, что именно случилось. Да, она чувствовала долг перед семьей за то, что родители беспрекословно приняли ее, когда она вернулась из Индии. Ее дочь фактически воспитали ее родители, особенно мать радовалась тому, чтобы снова растить ребенка, когда все ее собственные дети давно покинули отчий дом. И удивительно то, что, хотя родители сами завели шестерых детей, только у одного из братьев пациентки есть собственные дети — у того, который занимается компьютерными технологиями, и эти дети очень редко навещали бабушку с дедушкой.

Исходные данные пациентки передают состояние ее сознания на момент начала многолетней групповой терапии. Вся ее жизнь была омрачена чувством вины и заниженной самооценкой. Посредством идентификации с агрессором она подчинилась режиму отца и даже после его смерти его строгое «сверх-я» неутомимо продолжило свою работу. Правда, она пыталась избежать семейной динамики посредством побега в чужую страну, выбора партнера, который казался антиинцестуозным, и беременности. Но все ее попытки оказались тщетными, она «в раскаянии» вернулась назад и даже принесла родителям своего ребенка, которого они охотно приняли, радуясь новой задаче. Предназначение пациентки было предопределено: ухаживать за родителями, и она приняла это и выполнила, пусть и без большой радости. Следующей проблемой пациентки были отношения с дочерью, вновь омраченные чувством вины. Дочери уже около 25 лет, и у нее серьезные проблемы с тем, чтобы получить хоть какое-то образование, но она не берет на себя ответственность за это, а принуждает мать решать все свои проблемы, в том числе и финансовые. Таким образом, госпожа Инграм находится в тисках чувства вины и долга с двух сторон: из чувства вины она отдала своего ребенка родителям, что опять же вызвало чувство вины (и стало реальной виной) в отношении ее дочери.