«Постепенно рассказав о том, как ребенком он был вовлечен в подпольную организацию педофилов, которые торговали детьми и насиловали их, Пол внезапно объявил, что выдумал всю эту историю. Он грозился бросить терапию немедленно, если терапевт не скажет ему, что верит, будто его пациент все это время лгал. До этого момента Пол, разумеется, хотел, чтобы терапевт верила, что он говорит правду. Терапевт признала, что такой поворот событий ее озадачивает, и добавила: “Меня не было рядом, когда вы были ребенком, так что я не могу делать вид, будто знаю, что тогда случилось. Зато я знаю, что важно понять вашу историю во всей полноте, а мы пока ее не понимаем. Думаю, нам не следует выносить окончательное суждение до тех пор, пока мы этого не сделаем”. Пол неохотно согласился. В ходе следующего года терапии стало ясно, что его отречение было отчаянной попыткой сохранить лояльность к своим насильникам».

«Постепенно рассказав о том, как ребенком он был вовлечен в подпольную организацию педофилов, которые торговали детьми и насиловали их, Пол внезапно объявил, что выдумал всю эту историю. Он грозился бросить терапию немедленно, если терапевт не скажет ему, что верит, будто его пациент все это время лгал. До этого момента Пол, разумеется, хотел, чтобы терапевт верила, что он говорит правду. Терапевт признала, что такой поворот событий ее озадачивает, и добавила: “Меня не было рядом, когда вы были ребенком, так что я не могу делать вид, будто знаю, что тогда случилось. Зато я знаю, что важно понять вашу историю во всей полноте, а мы пока ее не понимаем. Думаю, нам не следует выносить окончательное суждение до тех пор, пока мы этого не сделаем”. Пол неохотно согласился. В ходе следующего года терапии стало ясно, что его отречение было отчаянной попыткой сохранить лояльность к своим насильникам».

Терапевты тоже иногда поддаются стремлению к определенности. Рьяная убежденность порой слишком легко замещает открытый, испытующий подход. В прежние времена это стремление к определенности обычно приводило к тому, что терапевты сбрасывали со счетов травмирующие переживания своих пациентов или старались представить их преувеличением. Хотя, возможно, это до сих пор самая частая ошибка терапевтов, недавнее переоткрытие психологической травмы привело к ошибкам противоположного толка. Известны случаи, когда терапевты просто на основе предположительной истории или «профиля симптомов» говорят пациентам, что у них в прошлом определенно был травмирующий опыт. Некоторые терапевты даже специализируются на «диагностике» конкретного типа травмирующего события, например ритуального насилия. Стоит усомниться в подобных измышлениях – и вас запишут в «отрицатели». В некоторых случаях пациентам с неопределенными, неспецифическими симптомами после одной-единственной консультации безапелляционно сообщали, что они, несомненно, были жертвами секты сатанистов. Терапевт должен помнить, что он не занимается поисками фактов и что реконструкция истории травмы не криминальное расследование. Его задача – быть свободно мыслящим, сострадательным свидетелем, а не примерять на себя роль сыщика.