— Остался внутри тебя, — говорит он.

Мои глаза округляются; в панике представляю себя в клинике, где врачи пытаются выудить из меня случайную пропажу. Стараюсь изображать спокойствие, как будто со мной такое случается регулярно, и прошу: «Подожди секунду». Палец сразу нащупывает резинку, и я вытягиваю ее наружу, длинную и скользкую. Блейз роется в куче одежды, пока не находит шорты. Из карманов со звоном вылетают монеты и ключи, но вскоре он добывает новый презерватив — единственный, других у него нет.

Он входит в меня сзади, и я упираюсь руками в спинку кресла, пока стремительные толчки продолжаются. До нас доносятся отголоски разговора: это небольшая компания, и она приближается: речь звучит все громче. Он останавливается и просит не шуметь. Мы замираем и молчим, прислушиваясь, как голоса то нарастают, то затихают. Океанские волны мягко разбиваются о песок в нескольких футах от нас. Зажмурившись, я молюсь, чтобы нас не заметили в темноте, — к счастью, нас закрывает полог. В конце концов они удаляются. Блейз осторожно переворачивает меня, чтобы продолжить сверху, и я слышу проклятия.

— Что? — спрашиваю.

Он стыдливо показывает на свой пенис, темный, набухший — и снова без латексного чехла. Я молча запускаю пальцы в вагину, снова добываю презерватив и возвращаю Блейзу (про себя отмечаю, что визита к гинекологу и нового анализа на ЗППП не избежать, как бы меня это ни пугало). Наши тела лоснятся от пота, и, когда он впивается своими бедрами в мои и издает удивительно высокий звук, похожий на вой койота, я испытываю облегчение, так как совсем вымоталась. Он обрушивается на меня сверху, тяжело дыша, а затем перекатывается на бок. Интересно, сколько ему лет? Спешу утолить любопытство. На вид лет тридцать пять, но, оказывается, всего тридцать один.

— Ух ты. Да ты совсем малыш, — говорю. — Значит, тебе нравятся женщины постарше?

— Мне нравятся красивые женщины.

— И как часто ты спишь с постоялицами отеля? — интересуюсь.

— Никогда. Ты у меня первая, — неубедительно отвечает он.

Бросаю на него скептический взгляд, и Блейз продолжает:

— Иногда три женщины в месяц, а потом никого несколько месяцев подряд.

Тогда я задаю невероятно наивный вопрос, пытаясь узнать, все ли эти женщины были незамужними.

Он смеется.

— Значит, замужние тоже? — спрашиваю, не скрывая, что шокирована. — Думаю, им не удержаться: ты просто источаешь секс.

— Ты тоже.

Он одевается, пытаясь в темноте собрать свою коллекцию денег, ключей, спичек и косяков, вывалившихся из карманов. Я натягиваю юбку и топ, засовываю в сумочку стринги, которые он достает из-под матраса, где, как я только сейчас вспомнила, лежит презерватив. Он спрашивает, увидимся ли мы снова, ведь у меня будут еще две ночи, но я сомневаюсь. Тайное свидание прошло не зря: я получила удовольствие, воплотила все фантазии, но понимаю, что невыносимо устала, и с вожделением думаю о прохладных белых простынях в моем номере. Еще больше удивляет внезапное осознание: я тоскую по № 6, по комфортной близости с тем, кто внимательно и чутко относится к желаниям моего тела и зачастую заботится только о том, чтобы мне было хорошо. Отделываюсь неуверенным «может быть» и объясняю: вряд ли смогу убегать от детей две ночи подряд. Наклоняюсь для поцелуя и ухожу в теплую звездную ночь.