–Молодец Пофиг, – вовремя предупредил. Наверху взвыли Одержимые, ныряя за своим повелителем, и оставляя в воде за собой кровавую взвесь. Из глубины, бешено работая своими ластообразными лапами, ко мне устремились троглодиты. Я, зависнув в речной толще, помахал уходящему на дно Единорогу ручкой, улыбнулся подплывающим монстрам и щелкнул пальцами.
Ничего не произошло. Ни щелчка, и как следствие, ничего остального.
– Хэлп? – тихо побулькал я, и речное дно взорвалось.
Две сотни серых молний взметнулись из речного ила, пронзая нападающих своими заостренными мордами, разрывая их иглообразными зубами. Пара моих помощников, вцепились в почти доставшую меня одержимую, еще пара отвели от меня удар костяного гарпуна, брошенного троглодитом. Они вцепились в деревянное древко, будто бультерьер, в палку брошенную хозяином, и чуть не рыча, раскрошили ее на щепки. Я быстро огляделся. Отлично, все под контролем. Основная масса сопровождающих Единорога существ, еще не доплыла сюда. Мои помощники получили мысленный приказ не жалеть троглодитов и одержимых. Опыта от их убийства мы не получим, ну да и ладно, нам и остальных хватит. Пофиг крутит рукояти изо всех сил, и Единорожек медленно, но верно, затягивается вглубь гостеприимно распахнутой клетки.
Бабах!
Меня завертело и закружило в воде так, что я потерял всякую ориентацию в пространстве.
– Что за…
Кое-как сориентировавшись по всплывающим к поверхности пузырькам воздуха, я привел себя в вертикальное положение и завертел головой, в поисках виновника происшествия. Он оказался совсем рядом. Огромная птица вцепилась своим клювом в единорога, в попытках вырвать его из нашей ловушки.
Лебедка заскрипела и застопорилась, Пофиг покраснел от натуги, но не мог сдвинуть рычаги ни на миллиметр. Трос уже готов лопнуть, а все мои помощники далеко и заняты своими врагами.
Не зная, сработает моя идея или нет, вызываю ледяного габота, прямо под пузом гиганта. Ледяной габот появился, как обычно, пустив вокруг себя ледяную волну. В воде она оказалась гораздо меньше, чем на воздухе, но все равно ее хватило, что бы заключить ноги Аццкого Баклана в ледяную сферу, трех метров в диаметре. Баклан выпучил глаза, но клюва не раскрыл, тряся головой из стороны в сторону. Пришлось подплыть и ткнуть в выпученный глаз птицы, острием глефы. Та не выдержала, и что-то возмущенно закудахтала, выронив своего хозяина и возносясь к поверхности вслед за всплывающей глыбой льда. Барабан закрутился вновь и бесполезно взбивающий копытами воду единорог, наконец, очутился внутри стальной клети. Я толкнул крышку, и она с глухим звоном встала на место. Щелкнули замки, и клеть приобрела несокрушимую целостность. Пинок и решетка ощетинилась во все стороны стальными клинками. Сотню их все же выковал для нас Добрыня, закончивший, наконец, свой квест на восстановление города. Ворот тоже щелкнул, зажав ноги единорога в медвежьих капканах. И вовремя. Не смотря на преимущество родной стихии, мертворожденная кета проигрывала этот бой. Их изломанные, покалеченные тела тихо дрейфовали вниз по течению. Они потихоньку восстанавливались, но сейчас были бесполезны. Но то же самое произошло с их противниками. Одержимые и троглодиты не добрались до своего хозяина, все полегли на месте. Вернее зависли на месте, или что там делают трупы, померев в воде? И они уже не оживут. Но сквозь их плавающие тела пробивался новый вал тварей. Варги, обычные волки, трупоеды и шакалы. Не виденные нами раньше саблезубые кролики, размером с лошадь, пара медведей и еще множество невероятных тварей, таких опасных на суше и таких бестолковых здесь. Но деваться им было некуда. Зов хозяина, требующего своей защиты, пересиливал все, даже инстинкт самосохранения. И вот, вся эта масса, захлебываясь и калечась о торчащие лезвия, навалилась на клеть. Я еле успел оттащить от нее свое кресло. Пропер его метров десять по илистому дну, а затем плюхнулся на него, с отвращением уставившись на открывающееся зрелище. Его вновь попытался закрыть собой, что-то продолжающий булькать Абрам Моисеич, но я, отмахнувшись от надоеды, обратился к усевшемуся рядом Пофигу: