Оно, конечно, О-о-очень приятно. Прямо супер-супер, но начав, потом невозможно остановиться. Пока неизвестно, как восстанавливаются мои магические резервы, также быстро, как в игре или нет, было бы тупо спустить все свои запасы маны на магодрочь. Ну уж нет! Пожалуй, я введу на это действие личный запрет. Не уверен, что у меня точно это получится, но я постараюсь. Бороться с собственным телом сложнее всего. Но на лечение посторонних точно введу ограничение. Не стоит мне разбрасываться маной, не разобравшись в принципах и скорости её восполнения.

Эффект магического кайфа прошел примерно через пятнадцать секунд и на лице Виолетты застыло глупое выражение восторженного удивления, которое быстро сменилось на вопросительное. Сестра ничего не говорила, но в её глазах появилась мольба, она потянулась ко мне и, схватив за руку, настойчиво потянула меня к себе с молчаливым призывом: «Еще! Еще!»

Мне пришлось вырвать руку, из-за чего одурманенная сестра сползла с кровати и принялась натурально умолять, еще раз одарить её моим «чудом исцеления». Блин, как знал, что так и будет! Виолетта слезно просила, но я твердо решил не подсаживать сестренку на эту заразу. Полечилась и хватит. Нечего злоупотреблять. И что тут началось! Сестра словно взбесилась. Она мне десять раз напомнила, что она старшая, и я должен слушаться, что ближе, чем она, у меня никого нет, и что она никогда меня ни о чем не просила, и я просто не имею права ей отказать. Когда это не подействовало, она стала лебезить, обещать всякую чушь и даже стирать мои грязные тряпки и выносить за мной горшок, как прислуга.

Было тяжело смотреть, как сестра пресмыкается, и я дал слабину. Сказал, что так и быть, одарю её «чудом», но только один раз. Виолетта была готова пообещать всё, что угодно, лишь бы я дал новую дозу. Жалкое, на самом деле зрелище. Наркомания ужасна, опиумная или магическая — любая, как на это не посмотри.

Кайфанув еще разок, сестрица тут же забыла о всех своих обещаниях и накинулась на меня с просьбами сжалиться и дать ей еще одну дозу. Ну, что мне стоит? Я наотрез отказался и тогда наружу из Виолетты полезли все забытые детские обиды. Меня тут же обвинили в том, что родители меня всегда больше любили, чем её и Аннет. Всё лучшее: еда, куклы и новая одежда — всегда доставалась мне. Я одна получила от отца средства на обучение в храме, а ей, видите ли, пришлось годами жить с семьей впроголодь. Из-за меня умерла матушка и старшая сестра и так далее…

Сестра гневалась, угрожала, пыталась подлизываться, хитрить, а в итоге обиделась и обвинила меня во всех смертных грехах, заявив, что я ей просто завидую, и поэтому не даю её уйти и стать наложницей лорда Селвиша. Я даже было вспыхнул, а потом успокоил себя тем, что это просто наркоманская ломка. Виолетта сама себе не принадлежит и пытается задеть меня за живое несправедливыми обвинениями, и хоть как-то заставить обратить на себя внимание.