— Заводи своих с флага, вдоль опушки, Темир! — мигом опомнившись, закомандовал кошевой. — А мы пойдем в лобовую. В поле они нас перещелкают, как курей.

Татары, делая широкую дугу, потекли обратно к лесу, а казаки, раздвигая сани, ринулись вперед. Стрельцы при виде контратакующего врага не дрогнули — спокойно, будто на учениях, охаживали шомполами мушкеты, готовясь встретить противника вторым залпом, который при уменьшившейся дистанции, обещал стать не в пример более сокрушительным.

Ольгерд ощупал свою броню, словно оценивая, пробьет ли нагрудник или наплечник московитская пуля, и тут ему в голову пришла сумасшедшая мысль. Вместо того, чтобы присоединиться к атакующим, он метнулся внутрь вагенбурга, там где ждал завершения боя конный обоз…

Стрельцы завершили перезарядку и теперь, уперев бороды в приклады, сквозь прицелы наблюдали за надвигающимися на них казаками. Татар они не боялись — чтобы обезопаситься от легких конников-степняков достаточно было углубиться в лес на каких-то двадцать саженей, да и казаков на них шло не так уж и много, а после стрельбы их обещало стать и того меньше.

Но тут случилось то, чего не ожидал никто из участников скоротечной схватки. Не успел командовавший стрельцами боярин набрать в грудь побольше воздуху, чтобы скомандовать "Пли!", как казацкий строй раздался и перед глазами изумленных стрельцов вырос огромный, пускающий ноздрями струи пара, вороной конь, на котором, выставив перед собой пику, восседал закованный в броню всадник в железной полумаске с перекинутой через плечо леопардовой шкурой и топорщащимися за спиной отнюдь не ангельскими крыльями.

— Ляхи!.. Гусары!.. Польская гвардия!!!.. — охнул вразнобой стрелецкий строй. Стволы задергались в стороны, кто-то от неожиданности выстрелил без команды, вслед за ним, словно не в бою, а на загонной охоте, со всех сторон сразу раздался беспорядочный треск.

Неприцельный огонь не принес казакам почти никакого урона. Не успели московиты освоиться в круто изменившейся обстановке как справа, меж разрядьем выдающихся в поле молодых сосенок замелькали конные силуэты.

— Гусары! Сбоку обходят! — истошно завопил полохливый голос. Стрельцы, сломав строй, ринулись в спасительную чащобу.

Это были, конечно же не гусары, а ногайцы. Ольгерд остановил коня на самой опушке и теперь стоял, наблюдая за тем, как исчезают в лесу казаки и спешенные татары. Исход сражения можно было считать решенным — стрельцы, те, кого не переловят преследователи, уйдут, откуда пришли. Если, конечно, в глубине леса их не ожидает подмога. Впрочем в последнем Ольгерд решительно сомневался. Душегубец навряд ли призвал к себе в гвардию целый московски полк.