Подожженная изнутри башня выгорела дотла и уже не дымила, так что теперь о бушевавшем всю ночь пожаре, который уничтожил вместе с деревянными перекрытиями всяческие следы былого разбойничьего гнезда, напоминали разве что темнеющие над окнами и отдушинами полосы черной сажи.

— Что ты решил? — спросил египтянин.

— А я должен что-то решать? — вопросом же ответил и Ольгерд.

— Должен. В двух милях отсюда тебя ждут русский князь, татарский бей и запорожский кошевой.

— Меня ли?

— Ну не тебя, конечно. А того, кто скажет им то, что они страстно хотят услышать.

— И что им всем надо?

— Того же, что и тем, кто был до них и придет вслед за ними. Власти. Богатства. Известности. Казаки, голося у каждого перекрестка о том, что свершилось древнее пророчество, сопроводят тебя на сечь, там изберут гетманом, отвезут в Киев и разместят в воеводском дворце. Московиты, которых привел сюда обиженный царем Алексеем князь, соберут всех недовольных бояр и голытьбу, готовую ради того, чтобы всласть пограбить, поддержать какую угодно смуту, заручатся поддержкой поляков и пойдут брать Кремль. Ногайцы объявят тебя прямым потомком Чингисхана и низложат крымских Гиреев.

— А со-мной-то что будет?

— То же, что было с теми, кто владел Черным Гетманом до тебя. Помнишь ночь на Днепре, когда я рассказывал тебе о судьбе князей Святослава Игоревича и Андрея Боголюбского? Будет власть и слава. Тысячи и непобедимых воинов в один голос будут выкрикивать твое имя, и в память о тебе останутся отвоеванные земли, покоренные племена, сожженные города и море пролитой крови. А потом, в один день сила твоя сама собою сойдет на нет, твое войско тебя покинет, твои соратники тебя оставят, ты погибнешь от предательского клинка, а я или кто-то другой из нашего братства, вынет Черный Гетман из твоих рук и возвратит туда, где ему надлежит храниться в веках.

Ольгерд поднялся на ноги, потянулся всем телом, обернувшись к взошедшему солнцу. Поглядел на собеседника, нахмурился, потом улыбнулся.

— Решать, говоришь, Измаил? Все уже давно решено. Отправляйся своим путем, а я пойду дальше своим!

— Как знаешь, — пожал плечами египтянин. Его лицо, как всегда оставалось бесстрастным. — Так или иначе, но это твой и только твой выбор. Если хочешь, я отдам тебе одну из своих лошадей.

— Не нужно, — ответил Ольгерд. — До лагеря казаков не так уж и далеко, а там я получу все, что нужно.

— Мы обязательно встретимся, — сказал Измаил. — Если не в этой жизни, то в одной из тех, что будут потом.

— Жизнь одна, — сказал Ольгерд. — И мой дом всегда будет открыт для тебя, когда бы ты не вернулся.