— Я — Берингар. Слышал обо мне? — зашептал капитан ему прямо на ухо. — Когда я служил в вашем долбанном флоте, под моим командование были сотни таких салаг, как ты. Знаешь мою репутацию? Хочешь жить?

Моряк закивал.

— Вот и славно. Сейчас я тебя отпущу, ты подберешь своего друга и сделаешь вид, что нас не видел. А своему капитану передай, что ему никогда меня не догнать.

Имперцы исчезли в подворотне, мы продолжили бежать. Одна улочка, вторая, третья… Мы вынырнули из продуваемых сквозняками закоулков прямо перед причалом, у которого стояла «Водомерка», уже очищенная ото льда и готовая к путешествию. С другого конца порта на пристань выбежали преследующие нас имперцы. Несколько болтов посвистели в воздухе, но расстояние было слишком велико — они воткнулись в землю и деревянные причалы. Сидящий у своей «Гарпии» капитан одобрительно поднял большой палец и приложил ладонь к уху, словно в ней была зажата раковина.

— Слушай море, малец! — прокричал он.

Мы взошли на борт «Водомерки».

— Отчаливаем, тысячу кронксов! Ставьте паруса! — принялся командовать Берингар.

От пьяного завсегдатая прибрежных трактиров и рубахи-парня не осталось и следа. Хозяин такого голоса, не раздумывая, отправит за борт любого, кто посмеет воспротивиться его приказам. Раздался свист боцмана, дующего в свой рожок, по палубе забегали матросы.

— А вы марш в свои каюты! Ты! — остановил он одного из матросов — бронзовокожего аборигена Саргары, чья грудь была покрыта ритуальными голубыми татуировками. — Проведи пассажиров.

— Мы должны дождаться Вота, — сказал я.

— Этот пройдоха уже давно здесь, — ухмыльнулся капитан, указывая на фигуру в черном плаще, сидящую на крыше каютной надстройки.

Вот услышал, что о нем говорят, и помахал нам рукой. По пристани бежали красномундирщики. Клоп, оценив, что не успеет нас догнать, повел свой отрад на галеон.

— По местам! — закричал Берингар. — Готовимся к отходу. Бегом, дохлые кронксы, пошевеливайтесь!

Подгоняемая ветром «Водомерка» устремилась к выходу из залива. Ее тонкие металлические полозья были подняты и прижаты к бортам — шхуна скользила по Суль, как по обычной реке, хотя соленый раствор представлял собой скорее шугу из ледяных крупиц, чем воду. Льдинки скребли о днище корабля, будто тысячи кронксов хватались за пропитанную смолой древесину.

Слева сквозь туманную дымку, огибая залив неприступными берегами, поднимались горы. Далеко, в тени возвышающихся пиков, несколько рыбацких баркасов бросали сети у прорубей — собственных, ограниченных вымпелами того или иного судна. Чтобы пропилить метровый слой льда порой уходил не один день, и рыбаки тщательно охраняли удачные места лова. В этих опасных водах океан стремительно уходил вниз, и даже не так далеко от причалов глубина была достаточной, для того, чтобы в поисках отходов от скотобоен сюда приплывали кракены. Рыбаки захватывали стаи рыб, плавающих у поверхности, а тем, что творилось в океанской пучине, предпочитали не интересоваться.