– Спасибо, ваше высочество. Если выпадет шанс, обязательно загляну.

Теперь ваша репутация среди механаездников – Почтенный!

Ваша репутация с фракцией Ярковспыхов из Гномлэнда понизилась до Дружелюбной

Эти уведомления о репутации были интересны. Предполагалось, что в больших расовых фракциях много подфракций, а может быть, и еще больше других групп. Я умудрился лишиться фавора у главной гномьей фракции – видимо, потому, что их отношения привязывалось к мнению короля гномов обо мне, а я только что помог его блудному сыну сбежать из ссылки и вернуться к жизни стритрейсера. Хорошо, что я, как член Империума, начинал у гномов почтенным, иначе мог бы оказаться на более опасной нейтральной позиции.

Интересно, что случится с Игнатиусом при следующей перезагрузке? Просто перенесется в мастерскую? Тот факт, что моя репутация изменилась, говорил о том, что нет. Элли упоминала, что при соблюдении правильных параметров или совершении серьезных действий игроками у нее было пространство для маневра, чтобы менять мир. Как только все закончится, Элли оценит, как лучше настроить «Сто королевств» в свете событий в Башне.

Из-за ее затянувшегося отсутствия по спине пробежал холодок.

Не могла же она так на меня рассердиться? Скорее всего, это какая-то осязаемая проблема, а не ее задетые чувства. Я не мог не волноваться за ее положение. С каждой минутой ей наверняка становилось все трудней сопротивляться атаке Азраила. И, насколько я понял, она по-своему могла чувствовать. Должно быть, она мучается, хотя мне никогда не постичь ее версию боли.

Рискнув бросить еще один взгляд наверх, я увидел спину патруля на пути к западной части стены. Как только они отошли подальше, я хлопнул Игнатиуса по плечу.

– Пора.

– Это будет прикольно, – сказал гном, радостно улыбаясь и прицеливаясь из пистолета с крюком. – Прощай, Зоран. В сравнении с другими мусорщиками твое общество было весьма терпимым.

Я усмехнулся.

– И ты прощай.

Было приятно помочь гному проследовать за собственной мечтой. Внутри я испытывал обволакивающее чувство, которое осмелился бы даже назвать «теплым». Такого, признаться, я не ощущал уже давно.

Игнатиус выстрелил. Натянутая проволока и крюк просвистели, и с тихим звоном метал зацепился за край стены. Гном нажал на кнопку втягивания и взлетел.

Я смотрел, как он поднимается, удивляясь плавности движения. Устройство оказалось настолько рабочим, насколько вообще можно было надеяться.