Я отвлекся, проглядел. Лезвие скользнуло по правому плечу. Дико взревев, я долбанул ударившего по забралу. Забрало накренилось, повисло на креплении, обнажив глаз и скулу. Вложив всю ярость в удар, я вонзил меч ему в лицо.

Позади что-то вспыхнуло, но я не стал оглядываться. Может народ принялся помогать гвардейцам и лупить меня магией? Если так — то плохи мои дела?

— Прекратить немедленно! — заорал Каагмар позади. Теперь я понял, что сверкало — портал.

Оставшиеся гвардейцы растерянно замерли.

— Отец наш, создатель! — драматично воскликнул герцог. — Но ведь это Черный Бог! Разве можем мы его отпустить живым?

— Ты мерзкий червяк, лжешь! Это ты Ангра-Белейс! Ты связал своё сознание с герцогом! — заорал не своим голосом Каагмар, затем он повернулся к толпе: — Уверяю вас, этот человек — этот человек лжец! Он — Черный Бог.

Толпа взволнованно зашелестела, а затем неуверенно смолкла, в смятении уставившись на Бога.

— Как же так! — наигранно и слишком драматично воскликнул Ангра-Белейс. — Наш Бог, наш творец и создатель предал нас? Спасает Ангра-Белейса! Как же так? Наигравшись, Каагмар продал нас Черному Богу как какой-то скот! Мы все обречены!

Толпа с ужасом ахнула. Я заметил тревогу, скользнувшую во взгляде Каагмара. Но он быстро взял себя в руки.

— Как ты смеешь наговаривать на меня! Как ты...

— Но если все не так, — перебил его герцог, — как тогда объяснить, что в этом доме был демон? А еще лекарь рассказал нам, как сегодня Каагмар, ведьма Туя и этот человек отправились к Водопаду забвения. А может нашего создателя, лишили памяти? Может его околдовали? Заставили делать и говорить то, что нужно Черному Богу? Это ужасно! Мы все обречены!

Толпа снова загудела.

— Это невозможно, и ты это знаешь! — рассвирепев, закричал Каагмар. — То, что ты сейчас делаешь — пытаешься заставить мой народ сомневаться во мне — нелепо! Ничего не выйдет! И ты забываешься! Я Бог — а ты в теле всего лишь герцога!

И Каагмар вдруг начал расти в размерах, меняться, искрить голубыми искрами, затмевая пылающее пожарище позади. Он обрастал сияющими голубыми доспехами. Он вырос раза в три, угрожающе нависая над домом.

— Повелеваю! — громогласно, усиленно, словно из динамиков, воскликнул он, и голос эхом прокатился по улице — Кто усомниться во мне — того ждёт смерть! Кто воспротивиться божьей воле — ощутит на своей шкуре кару небесную! Немедленно разойтись по домам!

Народ вздрогнул, стушевался, и стал расходиться. Кто-то в спешке, почти убегая. Кто-то неуверенно, и даже злобно оглядываясь на бога.

Я взглянул на Нику. Она терзала нервно край халата и все смотрела испуганно на герцога.